"Лидия Шевякова. Дуэт " - читать интересную книгу автора

дурак, скотина. Я, наверное, просто тогда еще не нагулялся, с мужчинами
такое бывает. Но поверь, все жучки по сравнению с тобой. Я и раньше это
знал, но как-то теоретически. Видела рязановскую "Бесприданницу"? Помнишь,
там Лариса ужаснулась, когда поняла, что имя ей найдено и имя это "вещь"?
Теперь большинство девчонок чуть не с рождения знают, что они вещи, нет
вещички, шмотье, и только носятся как ошпаренные в поисках покупателя.
Оставайся. Я поумнел и буду теперь другим. Я буду-буду, - пообещал Герман и
умильно заглянул ей в глаза.
- Я тоже люблю тебя, - с запинкой выговорила Анна, - но ты такой
непредсказуемый, с тобой так хорошо и так страшно, как на тонком льду. Я
много думала об этом, в тебе есть такие качества, которые мне трудно
принять. - От этой пафосной и сто раз повторенной на случай неожиданной
встречи фразы ей вдруг стало очень грустно, словно она сама себе отрезала
путь к желанному примирению.
- Официант! Принесите мне нож! Я отрежу от себя часть - моя любимая не
хочет брать меня целиком! - вдруг заголосил Герман, не давая Анне
погрузиться в пучину горьких воспоминаний. Он подсел к ней, взял ее бокал и
пропел приторно-нежным голоском: -, деточка, выпьем глоточек за маму,
глоточек за папу...
Но Анна отстранилась, ей не хотелось играть. Ее переполняли
противоречивые чувства, она боялась заплакать или закричать у всех на виду и
стремительно поднялась из-за стола. Герман понял ее движение, взял ее за
руку и быстро повлек из ресторана, и было не понятно, то ли он провожает ее
к выходу, то ли ведет на палубу, но он увлекал свою добычу в прибранное
горничной логово. Легко подтолкнул в неожиданно для Анны открывшуюся боковую
дверь каюты, тут же щелкнул замком и развернул потерянную девушку к себе.
Слезы градом полились у Анны из глаз.
- Отчего ты плачешь? - с нежным участием спрашивал Герман, словно не он
был виновником всего происходящего.
- Это, наверное, от напряжения. Мне нельзя сильно напрягаться.
- Ну, тогда давай распрягаться! - ласково рассмеялся он и потянулся к
пуговице на ее блузке.
Она слабо улыбнулась и инстинктивно загородилась, стыдливо прижав руку
к вороту. Герман отстранил ее на секунду от себя, осмотрел всю и вдруг
изумленно вытаращил глаза, увидев ее юбку, застегнутую впереди на ряд
маленьких декоративных пуговок, одна из которых расстегнулась. Он театрально
ахнул:
- У тебя ширинка расстегнута! Да какая она длинная!
Девушка взглянула вниз, поняла шутку, рассмеялась сквозь слезы и уже
сама прижалась к нему всем истосковавшимся телом.
В Германе было изумительное сочетание здорового цинизма высокоразвитой
натуры и нежного, беззащитного юношеского романтизма. Один романтизм
великолепен, но слишком приторен и сладок, в зрелом возрасте им быстро
пресыщаешься до тошноты. Цинизм же обычно ярок, но холоден и бесплоден. Он
убивает все вокруг и в первую очередь своего носителя. Он, как скорпион,
жалит сам себя, медленно вытравляя своим ядом нежные внутренности своего
несчастного хозяина и оставляя от него лишь желчную оболочку. Как Герману
удавалось сочетать эти два несочетаемых качества, для Анны оставалось
загадкой.
Им было хорошо вместе. Нега, пришедшая вслед за утоленным желанием,