"Сергей Шхиян. Юродивый ("Бригадир державы" #14) " - читать интересную книгу автора

перевалили через борт повозки. Я расслабил тело, безжизненно запрокидывал
голову, обвисал руками, словом, как мог правдоподобно, симулировал
бессознательное состояние.
- Тяжелый, анафема, - отдуваясь, пожаловался женоподобный возница, -
всю дорогу ко мне приставал, сразу видно дурак дураком, даже не понял куда
попал.
Они небрежно опустили меня на траву и теперь, отдыхая от натуги, мирно
беседовали.
- Где его словили? - поинтересовался тот, которого возница называл
Кузьмой.
- На дороге, Пантелей повалил. Ловок он, собака, за два дня, считай, с
десяток беглых поймал.
- Этот тоже беглый? Что-то он на крестьянина не похож.
- Кто их разберет, которые беглые, которые просто бродяги, - небрежно
ответил рябой возчик.
Когда я услышал разговор и понял, что попал к этим людям случайно, как
беглый крестьянин, у меня сразу отлегло от сердца. Отбиться от боярских
наймитов было значительно сложнее, чем от доморощенных стражников,
водворяющих крепостных крестьян их владельцам. Однако показывать, что ко мне
вернулось сознание, все-таки не спешил, продолжал неподвижно лежать на
земле.
Дальше мужики повели разговор о своем. Сначала я ничего не понимал,
речью они владели плохо, говорили косноязычно и употребляли слишком много
слов, не имеющих отношения к делу, так что смысл разговора для
непосвященного человека терялся. К тому же мне было не до подслушивания
пустопорожней болтовни. Голова раскалывалась от пульсирующей боли, все в ней
ощущалось каким-то зыбким, студенисто-трясущимся и страшно было представить,
что когда-то придется вставать, делать усилия, что-то предпринимать.
К счастью меня больше не беспокоили и боль постепенно начала тупеть,
становиться не такой резкой, и окружающее начало постепенно приобретать свои
исконные формы. Я уже сквозь прикрытые веки смог рассмотреть старую пожухлую
траву возле лица, увидел черного с зеленоватым отливом жука, пробиравшегося
через частокол стебельков. Жук шевелил длинными усами, перебирал лапками,
останавливался, думал о чем-то и вновь бросался на штурм непроходимых
джунглей.
- ...Много их попусту мрет, - пробились в сознание слова Кузьмы, - зря
он так бьет, нужно бы по-другому, эх, грехи наши тяжкие, вот ты Пронька, что
бы стал, кабы твоя воля?
- А я что, мое дело маленькое, конечно, не всякий такой, да, - возчик
помолчал, потом договорил, - лучше татарам продавать. А этот видно не жилец,
гляди, как Пантелей постарался, у него вся башка в крови. Может, что и
осталось? Не пропадать добру.
- Толку чуть, Пантелей своего не упустит, и смотреть нечего, - ответил
Кузьма.
Разговор можно было перевести следующим образом. Какой-то Пантелей,
видимо один из всадников, которых я встретил, разбил мне голову. Теперь
мужики советуются, обыскивать меня или нет. Делать им этого не хочется,
лень, к тому же они уверены, что все ценное уже забрал тот самый Пантелей.
Я вспомнил, что когда передавал на хранение одному, по моему мнению,
приличному парню, похищенную казну заговорщиков, оставил себе на расходы