"Сергей Шхиян. Грешница ("Бригадир державы" #18) " - читать интересную книгу автора

троечника.
- Сколько же у нас развелось сочинителей, - тяжело вздохнул Ивахнов. -
И этот, поди, как только кончит школу так сразу же начнет кропать романы!
Но пока троечник Дежнев предлагал издательству не текст очередной
нетленки, а прямой бартер.
В этот момент пессимистические размышления издателя прервала секретарь
Юля, красивая девушка с рыжими волосами, отдаленно напоминавшая молодую
Сильвию Кристель. Она заглянула в кабинет и эффектно взмахнула пушистыми
ресницами:
- Дмитрий Сергеевич, пришло странное письмо, - сказала она нейтральным
голосом, ибо слушала МР-3 плейер. - Будете читать?
- Что еще за письмо? - поднял брови бизнесмен, отправляя предложение
троечника в корзину для бумаг.
- Не знаю, я ничего не поняла, - с глубоко спрятанным внутренним
секретарским высокомерием, ответила Юля, прошла, плавно покачивая бедрами по
кабинету, зачем-то посмотрела на электронные часы Diesel и положила перед
директором самодельный конверт из толстой серой бумаги с корявыми буквами на
месте адреса.
- Здесь какие-то старые бумаги.
Дмитрий Сергеевич подчерк шестиклассника узнал с первого взгляда и
осторожно заглянул внутрь конверта. Там действительно оказалось два листа
старинной, пожелтевшей бумаги, убористо исписанные ровными строчками. К ним
прилагался листик из школьной тетрадки в клеточку с новым посланием Дежнева.
"Мать говорит нам нужен еще телек", - лаконично сообщил троечник.
Второе письмо он уже не подписал, резонно полагая, что его в
издательстве должны помнить и так. Надо сказать, в этом он не ошибся.
Ивахнов безропотно вытащил из конверта два больших листа веленевой бумаги с
монограммой завода графа Сиверса и сразу понял, что притязания Дежнева имеют
под собой некую реальную основу.
Раскурив трубку - свой любимый Petersons's Deerstalker, - Ивахнов начал
разбирать старинный почерк. От времени чернила выцвели и приобрели кровавый,
рыжеватый оттенок. Местами бумагу покрывали темные пятна, почти скрывающие
текст. Только середина листа оказалась чистой от следов времени:

...замечаю я, что носится какой-то глухой, невнятный слух о моем
существовании, - разобрал он на относительно сохранившемся месте. - Все
говорят об этом, но никто ничего не знает; все считают возможным, но никто
не верит; мне не один раз уже рассказывали собственную мою историю со всеми
возможными искажениями: одни описывали меня красавицею, другие уродом. Судя
по этим описаниям, я могла б быть уверенною, что никогда ничьи подозрения не
остановятся на мне, если б одно обстоятельство не угрожало обратить,
наконец, на меня внимание власть предержащих...

Ивахнов задумался, и положил на край стола потухшую трубку. То, что это
писала женщина, было понятно из контекста, но почерк был явно мужской,
похоже, писарский, слишком ровный с витиеватыми заглавными буквами. Впрочем,
вполне возможно, оригинальный тест просто переписал когда-то в старину
профессиональный писарь. Он начал рассматривать следующую страницу. Она
сохранилась еще хуже, чем предыдущая и без специальных средств на ней
прочитать можно было только несколько неполных фраз. Но и то, что Дмитрию