"Мартин Лютер Кинг. Жизнь, страдания и величие" - читать интересную книгу автора (Миллер Уильям Роберт)

Глава 3. Путь к Величию

Преподобный Мартин Лютер Кинг-младший с супругой переехали в Монтгомери на постоянное место жительства 1 сентября 1954 года. Пока пасторский дом на Саут Джексон-стрит, 309, перестраивался, они остановились в доме одного из членов церковной общины. Коретта с детства была знакома с этим городом, тогда как Мартин здесь прежде не бывал #8213; только проездом.

На главной площади, в самом центре Монтгомери было расположено белое здание, впечатляющее своими формами и увенчанное высоким куполом в георгианском стиле, #8213; местный Капитолий. Через десять лет после постройки в 1851 году это белокаменное здание стало цитаделью белого превосходства: здесь 7 января 1861 года законодательное собрание штата Алабама проголосовало за отделение от США. И здесь же, на ступенях Капитолия, 18 февраля состоялась инаугурация Джефферсона Дейвиса в качестве Президента Конфедерации Штатов Америки, а затем было поднято на флагшток знамя Конфедерации. В этих стенах была составлена в высшей степени прогрессивная Конституция Алабамы периода Реконструкции. И в течение семи лет как белые, так и черные жители штата продолжали обсуждать и утверждать все новые и новые ее статьи. Именно в этот краткий, полный надежд, бурный период было построено прочное кирпичное здание церкви на Декстер-авеню прямо напротив Капитолия. Однако к 1954 году, когда сюда прибыл Мартин Кинг, в законодательном собрании штата уже в течение 79 лет не было ни одного негра. От периода Реконструкции и от Конституции того времени не осталось и следа. Власти штата и столичного муниципалитета были бастионами белых #8213; правительством белых, работающим только во благо белых граждан.

В течение нескольких лет, предшествующих появлению Кинга в городе, лишь один из четырнадцати работающих жителей Монтгомери (а именно: вольнонаемные гражданские лица, трудившиеся на авиационных базах Гантер и Максвелл) ежедневно и вполне безнаказанно находился в ситуации расовой интеграции. Но базы были исключением #8213; военным государством в государстве. Во всех остальных местах сегрегация не просто преобладала, но и чувствительно угнетала цветное население, омрачая его существование. Хотя негры составляли более 40 процентов от 120 000 зарегистрированных в нем жителей, их средний доход #8213; 970 долларов в год составлял половину среднего дохода белых горожан. Две трети работавших негритянских женщин трудились в качестве прислуги в домах белых хозяев. Около половины трудоустроенных негров-мужчин также были слугами или же неквалифицированными рабочими. Большинство белых имели автомобили, тогда как среди цветных машинами владели единицы. 70 процентов пассажиров автобусов составляли чернокожие. Однако логика белой власти диктовала такие законы, что только белое меньшинство могло рассчитывать на нормальное пользование городским транспортом. Первые четыре места в каждом автобусном салоне были предназначены исключительно для белых. Только белые могли входить в автобус через переднюю дверь. Белые имели право требовать, чтобы цветные освобождали любые занятые ими места вне зависимости от их возраста, пола или состояния здоровья. Причем #8213; по первому требованию. Цветные должны были оплачивать проезд через переднюю дверь, а затем заходить в салон через заднюю дверь, если, конечно, они успевали добраться до нее прежде, чем автобус отъезжал. Все эти правила свидетельствовали о том, как мало изменилась здесь жизнь с того времени, как завершился период Реконструкции. Такова была ситуация, когда Мартин Лютер Кинг стал пастором в церкви на Декстер-авеню.

Прихожане церкви на Декстер-авеню принадлежали к высшим слоям черной общины Монтгомери. Негритянская элита, однако, была малочисленной. Особенно если сравнить ситуацию с Атлантой, где цветная интеллигенция находилась в самом центре экономической и культурной жизни. Конгрегация Мартина Кинга насчитывала 300 прихожан, что было в десять раз меньше, чем в приходе его отца. Однако среди прихожан Кинга-младшего было много преподавателей и студентов #8213; в основном из Университета Алабамы. Став пастором этого прихода, Кинг автоматически стал лидером черной элиты города и сконцентрировал в своих руках весьма серьезную силу.

Прежде эта сила применялась не очень эффективно. Элита опасалась за свой статус и не претендовала на руководство всем этническим движением. Церковь на Декстер-авеню называли «церковью для крупных шишек». Главной своей обязанностью прежний ее священник считал традиционное религиозное воспитание. Союз баптистов приучал рядовых верующих к активному участию в общественной жизни, но участие это ограничивалось внутренними делами самого прихода, например организацией библейских чтений и т. п. Контакты Миссионерского общества ограничивались общением с прилично одетыми людьми. В числе своих первых шагов Мартин Лютер Кинг организовал в своем приходе целый ряд комитетов, а именно: комитет социального обеспечения для помощи больным и нуждающимся, комитет религиозного воспитания, комитет по культуре, комитет по распределению стипендий и грантов среди выпускников средней школы, а также социально-политический комитет, главными задачами которого стали организация встреч, посвященных текущим событиям, привлечение членов прихода к деятельности Национальной ассоциации содействия прогрессу цветного населения, ведение учета и контроля за регистрацией избирателей, а также «информирование прихожан об обществено-политической и экономической ситуации».

Молодой священник сам стал членом местного отделения НАСПЦН, принимал активное участие в его работе, организовывал сбор средств для ассоциации среди своих прихожан, выступал в речами на ее собраниях в Монтгомери и в других городах штата. Одновременно он вошел в состав Совета Алабамы #8213; организации, занимавшейся гуманитарными вопросами. В штате это была одна из немногих организаций, в которую входили и белые, и черные. Совет имел прямые связи с Южным региональным советом. Немногочисленный по составу, совет напоминал островок либерализма, окруженный со всех сторон врагами. В него входили в основном либералы, посвятившие свою жизнь созданию равных условий для негров. Сторонники сегрегации относились к совету с нескрываемой враждебностью. Его председателем был белый южанин #8213; преподобный Рой Уэддли. Члены прихода, недовольные его «предательством», добились его отстранения от обязанностей пастора методистской церкви Св. Марка, а церковные власти перевели его в один из самых захолустных приходов. Но пока он еще находился в Монтгомери, Мартин Кинг был избран вице-председателем совета, в состав которого входили еще двое белых #8213; Томас П. Трэшер и Роберт Гретц. Оба они проповедовали в негритянских приходах.

В первый год пребывания в Алабаме Кинга избрали в члены совета Монтгомерского отделения НАСПЦН. Его выдвигали на должность руководителя этого отделения, но Коретта уговорила мужа не брать на себя лишней ответственности. Он и так уже был загружен работой. По утрам, до начала служб в церкви, он писал диссертацию, которая в окончательном виде разрослась до 343 страниц. Защитив ее 5 июня 1955 года, Кинг получил степень кандидата богословия.

Освоившись с новой для себя ролью пасторской жены, Коретта сумела найти время для пения. В ноябре 1954 года она выступила с концертом в церкви Брунсвика, а 6 марта следующего года состоялся ее дебют в Монтгомери #8213; в помещении Первой баптистской церкви, с проповедником которой Ралфом Д. Эйбернети семейство Кингов подружилось. Но вскоре беременность заставила ее прекратить концертную деятельность. Коретта с удивлением обнаружила, что ей все больше и больше нравится хозяйничать по дому.

Семейная жизнь Кингов понемногу обустраивалась, но вокруг сгущались тучи. История готовила сцену для постановки очередной своей драмы. Во всех штатах «глубокого Юга» началось формирование Советов белых граждан, члены которых намеревались противодействовать решению Верховного суда о совместном школьном обучении детей, принадлежащих к разным расам. В ответ региональные отделения НАСПЦН готовились добиться исполнения решений Верховного суда через местные суды. Обстановка накалилась, когда 28 августа 1955 года в Миссисипи линчевали четырнадцатилетнего негритянского подростка из Чикаго. Это происшествие придало новый импульс негритянскому движению, которое приняло общенациональный характер. Негры стали повсеместно требовать, чтобы соблюдение их гражданских прав гарантировалось федеральным правительством.

В 1954 году Верховный суд США пересмотрел свое собственное отношение к доктрине «отдельных, но равных» рас, бывшей в ходу с 1896 года. Это решение подрывало законодательную основу белого превосходства. В 1896 году лишь немногие белые люди в Соединенных Штатах осмеливались открыто выступать даже против судов Линча, а общенациональные журналы типа «Харперс» выражали сочувствие не жертвам насилия, а их мучителям. К 1955 году этические представления американцев настолько изменились, что ни один политик национального масштаба не посмел бы публично одобрить расизм. Даже расисты-южане утверждали, что их тоже заботит проблема установления расовой справедливости.

С предшественником Кинга #8213; преподобным Верноном Джонсом однажды произошел характерный инцидент. Он занял в автобусе место, предназначенное для белых. Водитель остановил автобус и приказал Джонсу пересесть назад. Услышав отказ, водитель потребовал, чтобы он покинул автобус, и отказался возвратить ему стоимость проезда. Разгневанный священник обратился к пассажирам-неграм, чтобы они в знак протеста вышли из автобуса вместе с ним. Никто не шелохнулся. Позднее его знакомая, которая также ехала в этом автобусе, сказала ему, что негры решили, что «он уж слишком много на себя берет».

Но постепенно негры стали набираться смелости. Почувствовав, что привычное положение вещей оказалось под угрозой, кое-кто из белых принялся отстаивать его со все возраставшей демонстративностью. Несомненно, далеко не все белые проявляли жестокость, но, когда, например, пятнадцатилетняя школьница Клодетт Колвин была закована в наручники и посажена за решетку за то, что отказалась уступить место белокожему пассажиру, белые граждане не предприняли никакой попытки уладить это дело. Черная община Монтгомери была возмущена. Мартин Кинг согласился участвовать в работе комитета, который потребовал официально разобраться как с этим, так и с другими подобными правонарушениями. В марте членов комитета приняли комиссар полиции Дейв Бирмингем и управляющий городским общественным транспортом Дж. И. Бэтли. Бэтли пообещал вынести выговор водителю, спровоцировавшему арест Клодетты, а Бирмингем согласился, что городская прокуратура должна вынести специальное постановление, в котором уточнялись бы правила поведения в муниципальном транспорте. Оба не сдержали своих слов. Ясно, что они хотели просто успокоить негритянских лидеров. Власти не издали никаких новых постановлений насчет городского транспорта. Девочка была осуждена, а водители автобусов продолжали вслух обзывать чернокожих пассажиров «ниггерами», «черными обезьянами» или «черными коровами». В течение 1955 года пять женщин и двое подростков были арестованы, а один мужчина был застрелен из-за того, что они отказались подчиниться требованиям водителей автобусов.

Любое из этих происшествий способно было вызвать волну негодования, но этого не случилось. Роль последней капли сыграл заурядный конфликт. В четверг, 1 декабря 1955 года Роза Парке, которая работала швеей в одном из универсальных магазинов, возвращалась домой. Она была в числе четырех негров, сидевших сразу за местами, зарезервированными для белых. Вскоре в автобус вошла группа белых пассажиров, и водитель велел неграм перейти в заднюю часть салона, то есть встать и ехать дальше стоя. Ноги миссис Парке болели от усталости, и она не испытывала сильного желания уступать место кому-либо из мужчин. Другие три негра встали, но миссис Парке отказалась, сохраняя спокойствие и достоинство. Шофер вызвал полицейского, который забрал швею в участок, составил протокол, в котором она обвинялась в нарушении муниципального закона о сегрегации, и отпустил ее под залог, обязав явиться в суд в ближайший понедельник, 5 декабря.

Парке в городе знали многие. Когда И. Д. Никсон был председателем комитета НАСПЦН в штате Алабама, она работала у него секретарем и прекрасно умела общаться с людьми. По словам доктора Кинга: «Она была очаровательной жизнерадостной женщиной с мягким голосом и способностью оставаться невозмутимой в любой ситуации. Ее характер и поведение были безупречными, а преданность делу #8213; очень глубокой».

Миссис Парке обратилась к И. Д. Никсону с просьбой помочь ей с залогом. Никсон #8213; ветеран Братства носильщиков на пассажирских железнодорожных линиях дальнего следования был известен своей непримиримостью к сегрегации. Он вырос в боевой обстановке первой половины 40-х годов и вместе с А. Филипом Рэндолфом мечтал об организации марша на Вашингтон. Как деятель профсоюза он обладал опытом забастовок и бойкота, а как последователь Рэндолфа знал немного о Ганди и о его движении ненасильственного сопротивления. Сидя той ночью на краю кровати, он сказал жене:

— Знаешь, я думаю, что каждый негр в городе в течение одного дня должен воздержаться от поездок в автобусе в знак протеста против задержания миссис Парке. Что ты об этом думаешь?

— Я думаю, что тебе надо перестать фантазировать, #8213; ответила жена. #8213; Выключай свет и спи.

Но Никсон не был единственным «фантазером» в городе. Члены Политического совета женщин, обзвонив друг друга, обсудили идею по телефону, а затем сообщили Никсону, что они поддерживают его инициативу. На следующее утро, в пятницу, Никсон первым делом позвонил Ралфу Дэвиду Эйбернети, пастору Первой баптистской церкви. Эйбернети родился и вырос в округе Маренго, в той же части сельского «черного пояса», что и Коретта Кинг. Во время Второй мировой войны он дослужился до сержанта, а затем завершил свое образование в университетах штата Алабамы и города Атланты. Он был человеком сугубо практическим и посему с готовностью принял предложение Никсона насчет бойкота автобусов.

Затем Никсон позвонил доктору Кингу и пересказал ему содержание своего разговора с Эйбернети. Для Мартина момент представлялся не самым подходящим: всего две недели назад Коретта родила их первого ребенка #8213; девочку по имени Иоланда Дениз. Тем не менее он, не раздумывая, согласился присоединиться к Никсону и Эйбернети, и более получаса они перезванивались друг с другом, обсуждая план действий. К этому времени известие об аресте миссис Парке достигло бильярдных и баров. Наиболее горячие головы принялись затачивать ножи, смазывать пистолеты и собирать целые арсеналы бейсбольных бит и дубин с шипами. Крутые парни чувствовали, что пришло время действовать. «Необходимо прочистить мозги кое-кому из водителей автобусов», #8213; говорили они. Возникла угроза расового бунта, что заставило священнослужителей как можно скорее выработать тактику цивилизованных действий. Общее собрание в церкви на Декстер-авеню было назначено на 19. 30 того же вечера.

Никсон с несколькими помощниками тем временем распечатал и распространил листовки следующего содержания:

«5 декабря не пользуйтесь автобусами, отправляясь на работу, в центр города, в школы или в какое-либо иное место Монтгомери.

Еще одна негритянка была арестована и отправлена за решетку за то, что отказалась уступить свое место в автобусе... Приходите на общее собрание в понедельник в 19 часов в Первую баптистскую церковь на Холт-стрит для получения дальнейших инструкций».

Никсон не мог прогулять свою смену на железной дороге. Поэтому вместо него председательствовал на собрании преподобный Л. Рой Беннетт, президент Межконфессионального союза священников. После короткой молитвы Беннетт взял слово и предложил поддержать выдвинутую в листовке идею проведения однодневного бойкота автобусов. Среди сорока с лишним человек, принявших участие в собрании, были лидеры всех социальных слоев негритянской общины. Они одобрили этот план. На следующее утро на ротаторе в церкви доктора Кинга было отпечатано еще 7000 листовок, и к полудню их распространили в черных кварталах. Между тем одна из листовок Никсона оказалась в редакции местной белой газеты «Монтгомери эдветизер». Было решено перепечатать ее на первой странице, что невольно поспособствовало ее широкому распространению.

Подготовка к бойкоту началась незамедлительно. Подкомитет связался с неграми, владевшими таксопарками, и они согласились предоставить в распоряжение организаторов бойкота 210 машин, чтобы перевозить людей за 10 центов с человека, то есть по средней цене автобусного проезда. Во время утренней воскресной службы призыв присоединиться к бойкоту прозвучал во всех негритянских церквях. Ко второй половине воскресного дня практически каждый негр в Монтгомери тем или иным образом узнал о бойкоте, назначенном на следующий день.

Первый автобус проезжал мимо пасторского дома Кингов в 6 часов утра. Мартин находился на кухне, когда Коретта крикнула ему:

— Мартин! Мартин! Иди сюда быстрей!

Он прибежал в гостиную и увидел жену, стоявшую с вытянутой рукой. Она показывала на проезжавший пустой автобус.

— Это здорово! #8213; улыбнулся он, но тотчас же погасил улыбку. #8213; Надо дождаться следующего.

Ни во втором, ни в третьем автобусах негров не оказалось. Почувствовав возбуждение, Мартин запрыгнул в свою машину и прокатился по городу, рассматривая автобусы. За час он насчитал восемь темнокожих пассажиров, и это в то время суток, когда автобусы обычно бывали набиты ими битком. В 9. 30 Мартин подъехал к зданию полицейского суда. Дело миссис Парке было уже рассмотрено. Ее признали виновной и приговорили к штрафу в 10 долларов плюс 4 доллара на судебные издержки. Она подала апелляцию. Впервые за многие годы при рассмотрении подобного дела суд обратился к закону о сегрегации. Обычно подсудимые обвинялись в нарушении общественного порядка. Однако такую женщину, как миссис Парке, было бы трудно обвинить в антиобщественном поведении. В этой связи дело миссис Парке должно было стать идеальным показательным процессом.

Никсон и Эйбернети прибыли на совещание руководства в понедельник во второй половине дня с предложением создать новую городскую негритянскую организацию, чтобы она направляла и координировала все последующие действия темнокожей общины. Будучи вдохновленными успехом однодневного бойкота, все с готовностью согласились. После непродолжительного обсуждения Ралф Эйбер-нети предложил назвать эту организацию «Монтгомерской ассоциацией усовершенствования»» (МАУ). Председательствовавший Беннетт объявил выборы руководителя. С задних рядов кто-то крикнул:

— Мистер председатель, я хотел бы предложить кандидатуру преподобного Кинга на должность президента ассоциации.

Мартин был удивлен. Будь у него время на размышление, он взял бы самоотвод. Всего за три недели до этого совещания он отказался баллотироваться на пост руководителя местного отделения НАСПЦН. Но сейчас он не смог отклонить предложение. Его избрали единогласно. Кинг не был ни самым радикальным, ни наиболее известным из всех возможных кандидатов. Но он умел понравиться аудитории и не принадлежал ни к какой фракции, что и делало его кандидатуру идеальной, устраивавшей всех.

Мартин Кинг вернулся домой в 18 часов. Если учесть, что ему нужно было около десяти минут на дорогу до церкви на Холт-стрит, в его распоряжении оставались двадцать минут на подготовку речи, которая «смогла бы придать смысл ощущениям и действиям людей, лишь недавно воспылавших страстью к справедливости». Обычно он готовился к проповеди в течение пятнадцати часов. Чувствуя трудность стоящей перед ним задачи, он пять минут молился Господу, прося Его содействия, а в оставшиеся пятнадцать минут набросал основные положения своей речи.

Церковь была забита людьми с 17 часов, и еще почти четыре тысячи темнокожих граждан толпились снаружи. Около 20.30 Мартина Лютера Кинга пригласили на кафедру. Он рассказал о том, что случилось с Розой Парке, а затем упомянул о множестве предшествовавших этому инциденту аналогичных случаев. «Приходит время, #8213; сказал он, #8213; когда люди устают. Мы собрались здесь сегодня вечером, чтобы сказать тем, кто столь долго и так плохо обращались с нами, что наше терпение лопнуло. Мы устали от сегрегации и унижений, мы устали от железных кулаков угнетателей».

Аудитория аплодровала ему, раздавались одобрительные возгласы. «У нас нет выбора, #8213; продолжал он, #8213; мы должны протестовать. В течение многих лет мы проявляли удивительное терпение. Иногда мы даже давали понять нашим белым братьям, что нам нравится их обращение с нами. Но сегодня мы пришли сюда, чтобы избавиться от примирения с действительностью, которая не дает нам ни свободы, ни справедливости». Эти слова встретил очередной взрыв продолжительных аплодисментов.

«Одно из величайших достоинств демократии заключается в том, что она предоставляет право бороться за правое дело. Советы белых граждан и ку-клукс-клан сражаются за увековечение несправедливости в обществе. Мы боремся за то, чтобы в обществе зародилась справедливость. Их методы борьбы #8213; насилие и беззаконие. Наш протест не завершится сожжением креста. Ни один белый не будет вытащен из дома негритянской толпой, облаченной в капюшоны, чтобы быть зверски растерзанным. Мы не станем никому угрожать и никого не будем запугивать. Мы всегда будем руководствоваться высшими принципами законности и порядка... Наш метод требует убеждения людей, а не их принуждения. Мы хотим, чтобы люди прислушивались к голосу своей совести. В наших деяниях мы должны следовать высочайшим принципам нашей христианской веры. Мы должны научиться руководствоваться любовью к ближнему. Мы вновь должны прислушаться к словам Иисуса, дошедшим до нас сквозь столетия: «Любите врагов своих, благословляйте проклинающих вас и молитесь за тех, кто с презрением отвергает вас». Если мы забудем это, наша борьба превратится в бессмысленную драму, разыгрываемую на подмостках истории, и память о жертвах будет омрачена отвратительным чувством стыда. Несмотря на плохое к нам отношение, мы не должны ожесточаться и испытывать ненависть к нашим белым братьям. Как сказал Букер Т. Вашингтон: «Пусть никто не доведет вас до такой низости, чтобы вы его ненавидели».

Присутствовавшие вновь принялись громко аплодировать. (Слова на бумаге бессильны передать энергию их непосредственного звучания, когда они произносятся хорошо поставленным баритоном, наделяются сложным внутренним ритмом и отделяются выверенными паузами. )

Доктор Кинг завершил свою речь следующим образом: «Если вы будете протестовать мужественно, но сохраняя чувство достоинства и христианскую любовь, историки, которые начнут писать книги для последующих поколений, будут обязаны остановиться и заявить: «В то время жил великий народ темнокожих людей, которые сумели влить новое содержание и собственное понимание человеческого достоинства в вены старой цивилизации». Такова наша задача!»

Боевитость и сдержанность, негодование и любовь #8213; вот полюса диалектики Кинга. Обе крайности вызывали бурное одобрение. Это была хорошо сказанная речь, адресованная не только тем массам, что собрались в баптистской церкви на Холт-стрит и вокруг нее, но и белым людям, которые могли наблюдать кинохронику событий по телевизору. Она потрясала слушателей остротой, но сулила надежду. В ней осуждались белые, но в ней не было ни злобы, ни враждебности. Она призывала и черных и белых измениться к лучшему. В ней был представлен образ темнокожего мужчины как человека, обладающего чувством достоинства и ответственности. Всем своим поведением Кинг бросал вызов расизму, вдохновляя своих сторонников. Как и Роза Парке, появление которой публика приняла стоя.

В заключение Ралф Эйбернети зачитал требования, предъявляемые городским властям Монтгомерской ассоциацией усовершенствования. Они были весьма умеренными. В них речь шла о необходимости вежливого обращения водителей ко всем пассажирам автобусов, о более гибкой системе распределения сидячих мест и о найме шоферов-негров на те маршруты, где подавляющее большинство пассажиров #8213; темнокожие. Затем Эйбернети предложил продолжать бойкот до тех пор, пока эти требования не будут выполнены.

— Кто за эти предложения, встаньте, #8213; попросил он.

Встали все. Многие подняли вверх руки, приветствуя его многочисленными возгласами.

Во время дневного совещания руководства один осторожный докладчик предложил ограничиться однодневным бойкотом, чтобы не затянуть противостояние, не растратить энергии и не смазать того эффекта, который уже был достигнут. Комитет с этим предложением был склонен согласиться, хотя в конце концов решил оставить вопрос на усмотрение общего собрания. Массы единодушно поддержали идею продолжения бойкота.

Карл Роуэн, в то время работавший репортером в газете «Миннеаполис стар», был одним из первых иногородних журналистов, который прибыл в Монтгомери, узнав о бойкоте. Он подсчитал, что эффективность бойкота в первый его день была равна примерно 80 процентам. Однако затем бойкот не просто продолжался, он становился все более массовым. В течение года его эффективность поддерживалась в целом на уровне 95 процентов. Но еще более удивительным, писал позднее Роуэн, оказался тот факт, что «негритянские священники... сумели совершить невероятное: они оторвали темнокожих хулиганов от азартных игр и прочих сомнительных увеселений и затащили их в церкви. Здесь они принялись распевать псалмы, жертвовали деньги, кричали «Аминь!» и роняли скупые слезы, расчувствовавшись под влиянием особо эмоциональных речей». Чернокожая община сплотилась в единое целое, обрела общность интересов и целей. Совершенно заурядными стали случаи, когда жена какого-нибудь негритянского врача, остановив лакированный «кадиллак», предлагала группе темнокожих служанок воспользоваться услугами ее транспортного средства. В первые недели бойкота некоторые белые тоже, случалось, подвозили негров. Другие белые, наоборот, пытались всячески воздействовать на своих черных слуг, чтобы они отказались от бойкота. Иногда это им удавалось, но в целом негры держались стойко. Многие ходили пешком. Таких были тысячи, и некоторые из них проходили по десять миль в день. И хотя режим белой власти не сдавался, письма в местные газеты свидетельствовали о том, что большинство читателей #8213; пять к одному #8213; поддерживают бойкот. В одном из писем пожилая библиотекарь Джулиетт Морган сравнила тактику негров с той, что использовалась Махатмой Ганди в Индии. Это письмо, опубликованное в «Монтгомери эдветизер» #8213; газете местных сторонников сегрегации, вызвало особый интерес участников бойкота. Это было первое упоминание о Ганди с начала акции.

Переговоры делегации МАУ, возглавлявшейся Мартином Лютером Кингом, с официальными лицами, которые представляли как муниципальные власти, так и автобусную компанию, начались 8 декабря и продолжались две недели. Затем они прекратились вообще, поскольку оказались совершенно бесполезными. Сначала поведение и высказывания белых представлялись вполне разумными, что и дало доктору Кингу основания полагать, будто с помощью переговоров можно что-то решить. Однако вскоре стало ясно, что власти используют переговоры для оттяжки времени. Джек Креншоу, юрисконсульт автобусной компании, принадлежавшей, кстати, северянам, казался самым непримиримым в составе делегации властей. Возможно, он просто был самым откровенным. Во время бесед без протокола, последовавших после начальной серии переговоров, городской уполномоченный Фрэнк А. Парке заявил: «Я не вижу причин, мешающих нам принять предложение насчет сидячих мест. Мы могли бы согласовать его с нашими законами о сегрегации». Креншоу возразил ему, что в этом случае нельзя будет обойтись без изменения самих законов, и добавил: «Если мы примем это требование негров, они начнут похвалятся своей победой, а вот этого допустить нельзя».

На последней встрече, организованной мэром и его комитетом 19 декабря, доктор Кинг заявил энергичный протест против присутствия на переговорах Лютера Инголлса, секретаря Совета белых граждан Монтгомери. Но через месяц сам мэр города У. А. Гейл объявил о своем вступлении в Совет белых граждан, а 22 января он возглавил силовое подавление движения протеста.

Белые стали распускать слухи, что Кинг, Эйбернети и другие руководители чернокожих прикарманивают деньги, собранные МАУ, что Кинг уже купил себе новый «кадиллак» и многоместный «бьюик». Представители белых распространяли эти россказни среди негритянских священников. Они попытались внушить каждому из своих собеседников мысль, что если бы он сам, лично возглавил бойкот, то все проблемы можно было бы решить за одну ночь; что переговоры были заведены в тупик «молодыми выскочками», решившими убрать со сцены старших коллег. Мартин Кинг, опасаясь, что белым удастся расколоть движение протеста, созвал совещание правления МАУ. Он заявил, что не желает быть помехой на пути решения проблем и что готов уйти в отставку. Он даже предложил кандидатуры двух человек на свое место. Но в ответ получил единогласную поддержку правления МАУ.

Правление проголосовало за то, чтобы идти до самого конца. Это решение оказалось весьма кстати, поскольку в субботу, 21 января, агентство Ассошиэйтед Пресс опубликовало информацию о материале, который должен был выйти в воскресном выпуске «Монтгомери эдветизер». Находясь в Миннеаполисе, Карл Роуэн с удивлением прочитал, что негры Монтгомери пошли на соглашение, удовлетворившись уверениями в том, что отныне с ними в городском транспорте будут обращаться вежливее. Он тут же позвонил Кингу. Правда же состояла в том, что официальные лица Монтгомери «договорились» с тремя негритянскими священниками, которые не были членами МАУ. Телефонный разговор Кинга с Роуэном состоялся в 20 часов. Кинг тотчас же поставил в известность о провокации правление МАУ, а сам допоздна объезжал негритянские клубы. На следующее утро все негритянские священники, включая даже тех трех, которых белым удалось сбить с толку, опровергли сообщение о мнимом соглашении с кафедры церкви Кинга. Интрига, затеянная отцами города, провалилась. Бойкот продолжился.

Мэр был взбешен тем, что его переиграли. В понедельник он выступил по телевидению, осудив бойкот и предупредив белых хозяев, чтобы они не подвозили своих слуг. Началась кампания запугивания. Полиция стала задерживать водителей-негров. Людям, ожидавшим на обочинах свободных машин, угрожали арестами за бродяжничество или же за создание препятствий, мешающих свободному проезду транспорта. Под таким давлением многие водители отказались от дальнейшего участия в акции, боясь потерять права или страховку. Бойкот все больше и больше превращался в «поход за свободой» в буквальном смысле этих слов. Однажды сам Кинг был арестован и доставлен в тюрьму. Его обвинили в превышении скорости. Он якобы пересек зону с ограничением по скорости до 25 миль в час на 5 миль в час быстрее. Ралф Эйбернети внес за него залог и добился его освобождения из-под стражи.

Одной из примет «ужесточения» политики стали беспрестанные телефонные звонки с угрозами и непристойной бранью. Сначала Кинг не обращал на них внимания, но однажды один из белых друзей по секрету сообщил ему, что это #8213; не пустые угрозы. Мартин ощутил страх. Вскоре после этого разговора он заявил на массовом митинге: «Если вы в один прекрасный день вдруг обнаружите, что я мертв, я хочу, чтобы вы не совершали в ответ никаких актов насилия. Я умоляю вас продолжать протест, сохраняя уже проявленные вами достоинство и дисциплинированность». По дороге домой после митинга Кинг признался в машине Ралфу Эйбернети, что боится. В последние дни ему часто угрожали по телефону, постоянно поддерживая в нем ощущение опасности. Попытки Эйбернети успокоить его успехом не увенчались.

В ночь после ареста Мартин с женой лежали в постели. Коретта уже спала, а Мартин только начал засыпать, как вдруг его разбудил телефонный звонок. Незнакомый голос прорычал в трубку:

— Послушай, ниггер, с тобой нам все ясно. Не пройдет и недели, как ты пожалеешь, что вообще приехал в Монтгомери.

Угроза подействовала. Потеряв сон, Мартин долго просидел на кухне. Он был на грани нервного срыва. Он чувствовал себя опустошенным и никак не мог собраться с мыслями. «Как я могу дать сигнал к отступлению, не потеряв лица? #8213; спрашивал он самого себя. #8213; Как я могу из всего этого выбраться, не обнаружив собственной трусости?» Измученный и запуганный, он начал вслух молиться. «Я здесь отстаиваю взгляды, в правоту которых верю. Но теперь я боюсь. Люди ждут, что я поведу их за собой. Но если они увидят, что я сам лишился сил и мужества, они тоже станут колебаться. Мои силы на исходе. У меня ничего не осталось. Я дошел до состояния, преобороть которое в одиночку я не смогу». И в этот момент он вдруг почувствовал прилив новых сил. Им овладело состояние внутреннего покоя. Голос, исходивший из самых глубин его сознания, казалось, сказал ему: «Отстаивай справедливость, стой за правду, и Бог вовеки будет рядом с тобой».

В понедельник вечером, 30 января, плановый митинг в церкви Эйбернети подходил к концу. Мартин занимался сбором пожертвований, когда заметил, что Ралф начал беспокойно озираться вокруг. Почувствовав, что он ищет глазами именно его, Кинг крикнул:

— В чем дело? Что стряслось? Ралф повернулся к нему и сказал:

— Твой дом взорвали.

— О, Боже! #8213; воскликнул Мартин. #8213; Что с Кореттой и с Йоки?

— Это мы сейчас и выясняем, #8213; ответил священник, стоящий рядом с Ралфом.

За несколько минут до взрыва Коретта сидела в своей гостиной вместе с гостьей. Она услышала, как что-то упало на крыльцо. «Наверное, бросили кирпич», #8213; подумала она и предложила своей собеседнице перейти в спальню. Они не успели пройти через холл, как раздался взрыв и град осколков оконных стекол засыпал гостиную. Несколько мгновений спустя раздался звонок в дверь и голос участливо спросил:

— Никто не пострадал?

Затем в клубах дыма, заполнивших дом, раздался телефонный звонок. В трубке послышался женский голос:

— Да, это сделала я. И мне жаль, что я не убила вас всех, ублюдки!.

Новость распространилась быстро. К 21. 30 тысячи черных мужчин и женщин заполнили Саут-Джексон-стрит #8213; они были вооружены ножами, пистолетами, палками, камнями и бутылками. В доме орудовали пожарные и полицейские. Помимо комиссара полиции и других должностных лиц прибыли мэр города и начальник городской пожарной службы. Вскоре приехал Мартин Кинг и стал быстро пробираться сквозь толпу.

— Спасибо Господу, что вы живы и здоровы! #8213; сказал он и прижал к себе Коретту. Он обнял Йоки, которая тоже не пострадала. Затем он спешно направился к крыльцу, где оказался в окружении побледневших офицальных лиц Монтгомери. Кинг остановился и поднял руки, прося тишины. Отовсюду слышались угрозы и проклятия властям.

— Не поддавайтесь панике! #8213; сказал Кинг. #8213; Никогда ничего не делайте в состоянии паники! Если у вас есть оружие, отнесите его домой; если у вас нет оружия, пожалуйста, не стремитесь вооружиться. Мы не сможем решить этой проблемы, отвечая насилием на насилие... Мы должны любить наших белых братьев вне зависимости от того, что они делают с нами. Они должны узнать, что мы их любим. Иисус по-прежнему взывает к нам словами, звучащими сквозь столетия: «Любите врагов ваших; благословляйте проклинающих вас; молитесь за тех, кто с презрением отвергает вас». Мы должны жить согласно этому завету. Мы должны платить за ненависть любовью.

Толпа завороженно молчала.

— Не я начал этот бойкот, #8213; продолжал он. #8213; Но я хочу, чтобы все в этой стране знали, что, убив меня, они не смогут остановить этим движения за равные права. Мы боремся за правое дело, и с нами Бог.

— Благослови тебя Господь, сынок, #8213; крикнула какая-то женщина.

Это был решающий момент. С возгласами «Аминь!» толпа начала медленно расходиться.

Если до сих пор фигура Кинга как лидера чернокожих и могла вызывать какие-то сомнения, то отныне они все рассеялись. Его слова, сказанные на ступеньках искореженного взрывом дома, стали повторять миллионы темнокожих людей по всей Америке.

Но акции белого террора на этом не прекратились. Через двое суток шашка динамита взорвалась на лужайке перед домом И. Д. Никсона. Снова собралась большая толпа, но насильственных действий вновь не последовало. Третий взрыв сотряс стены дома Роберта Гретца. Это был белый священник, работавший в негритянском приходе лютеранской церкви Св. Троицы. Он исполнял обязанности секретаря МАУ. Чудом от этих взрывов никто не пострадал.

Еще в самом начале бойкота Мартину Лютеру Кингу предложили свои услуги в качестве советников два человека, обладавшие знанием теории и практическими навыками ведения ненасильственных действий. Одним из них был Гленн И. Смайли #8213; белый священник из Техаса, бывший одно время выездным секретарем пацифистской организации Товарищество по расовому примирению (ТПРП). С начала 1930-х годов ТПРП активно действовало среди белых протестантов; в 1942 году оно создало независимый Конгресс за расовое равенство (КЗРР). Другим #8213; Байард Растин, чернокожий квакер. В 1947 году он возглавил автомобильный пробег по южным штатам в поддержку движения, выступавшего за расовое примирение. Коретта Скотт слышала его выступления в Мэрионе (штат Алабама) и в Антиохе и поэтому радовалась его приезду в Монтгомери. Через Смайли ТПРП почти сразу начало снабжать МАУ учебными материалами по проведению ненасильственных акций протеста. Оно также сняло документальный фильм «Поход за свободой» о событиях, связанных с автобусным бойкотом в Монтгомери, и обеспечивало ассоциацию разного рода листовками и печатными материалами, которые широко использовались негритянским освободительным движением вплоть до середины 1960-х годов. Растин вышел из правления ТПРП незадолго до своего приезда в Монтгомери. Сюда он прибыл как доброволец и вскоре стал секретарем Кинга.

1 февраля четыре негритянки подали в федеральный суд иск против расовой дискриминации в автобусах. Одна из них #8213; Джанетт Риис впоследствии от иска отказалась, заявив полиции, что она не вполне осознавала, что делала. Это дало повод властям арестовать ее темнокожего адвоката. Когда это случилось, Растин встретился с этой женщиной, несмотря на то что полиция этому всячески препятствовала. Ее дом был окружен полицейскими #8213; якобы для ее же защиты.

— Я должна была так поступить, или я бы не дожила до сегодняшнего дня, #8213; сказала она, и это было все, что она могла сообщить в свое оправдание.

Кинг полагал, что ее стоит не столько винить, сколько жалеть, поскольку ему самому был очень хорошо знаком тот страх, жертвой которого она стала. Полиции незачем было толпиться вокруг ее дома: никто из черных не собирался ее карать за отступничество. Наличие полиции демонстрировало прежде всего образ мыслей самих белых лидеров #8213; ведь руководителям МАУ, дома которых забрасывались бомбами, никакой защиты не предлагалось.

10 февраля около 12 тысяч белых жителей собрались на митинг, проводившийся Советом белых граждан у здания законодательного собрания штата. На нем выступил сенатор от штата Миссисипи Джеймс О. Истленд. Среди митинговавших раздавались листовки следующего содержания:

По мнению одного из обозревателей (по крайней мере, одного), членство мэра города в Совете белых граждан, то, что он очень быстро приехал к дому Кинга после взрыва, а также появление подобных листовок не было случайным набором фактов. «Имеются определенные доказательства, #8213; заявил Байард Растин, #8213; что даже использованный террористами динамит прошел через руки официальных лиц, ответственных за поддержание порядка в обществе».

Взрывы и омерзительная листовка лишь усилили решимость негров. «Каждая попытка покончить с сопротивлением путем запугивания, заставить негров силой или страхом доносить на своих товарищей лишь цементировала черную общину, вызывала симпатию к нашему движению у людей доброй воли во всем мире», #8213; позже писал Мартин Лютер Кинг. Когда 22 февраля более чем девяти десяткам негров были предъявлены обвинения в нарушении почти забытого закона о бойкотах от 1921 года, ни один из них не стал избегать ареста. Ведь в течение более чем двух месяцев лидеры МАУ на массовых митингах каждый понедельник и четверг внушали людям, что «оказаться в тюрьме за правое дело #8213; это великая честь». Теперь они сами столкнулись с такой возможностью. Они приветствовали полицейских и судейских чиновников с добродушной уверенностью в собственной правоте. Из числа обвиняемых две дюжины были священниками. «Наша церковь, #8213; отметил Кинг, #8213; становится боевитой... Каждый из арестованных священников публично заявил, что готов вновь оказаться в тюрьме. Даже преуспевающих негров, не признающих евангельской проповеди «братства во Христе», события убедили, что у церкви нет альтернативы: она просто обязана участвовать в конфликте».

Вся черная община должна была настраиваться на борьбу. Кинг и сам готовился к предстоявшим битвам, хотя свое главное сражение он уже выиграл #8213; на ступеньках его пасторского дома, развороченного взрывом. Самое важное сражение в жизни человека #8213; в этом Мартин все больше и больше убеждался #8213; всегда происходит в душе, когда в ней сталкиваются ненависть и любовь, страх и мужество. Всю первую часть жизни Кинг искал Бога, который соответствовал бы его собственным теологическим представлениям, и ощутил Его в виде живой реальности в своей душе. Духовный рост Кинга не был ни быстрым, ни прямолинейно последовательным.

Вскоре после того, как его дом взорвали, Кинг обратился за официальным разрешением на ношение револьвера. Позднее он был рад, что ему отказали, ибо он понял, что оружием себе безопасности не обеспечить. Смерть всегда будет поблизости. И самое главное #8213; достойно жить то время, пока она до тебя еще не добралась. В последующие годы он часто вспоминал ту неделю, которую он пережил в январе 1956 года, когда ощутил, что любовь очищает его душу от страха. Вера придала ему новые силы и помогла преодолеть страх смерти.

Мужество молодого священника, его личный пример вдохновили многих людей, и в первую очередь тех граждан, которые продолжали ежедневно совершать пеший «поход за свободой». Со всех концов страны им приходили письма #8213; их авторы поддерживали участников бойкота и выражали им свою солидарность. А бойкот стал приносить ощутимые результаты. К концу третьего месяца магазины в центре города понесли убытки порядка миллиона долларов. Но мэр Гейл по-прежнему заявлял, что его нисколько не волнует, станут ли негры опять ездить в автобусах. Он хотел во что бы то ни стало покончить с бойкотом.

Лидеры МАУ были привлечены к суду 25 февраля 1956 года. Слушание дела назначили на 19 марта. В этот день зал заседаний оказался забит темнокожими людьми с тряпичными крестами на груди. На этих крестах было начертано: «Отче, прости их». После вынесения приговора 22 марта доктор Кинг сразу написал апелляцию и вместе с Кореттой покинул зал. На выходе из здания суда, у основания лестницы, улыбавшуюся пару ожидала большая толпа. «Да здравствует Кинг! #8213; кричали собравшиеся. #8213; Мы не намерены больше ездить на автобусах!»

Жернова правосудия вращаются медленно, дело затянулось на долгие восемь месяцев. Все это время Мартин Кинг безостановочно трудился. Он выступил более двухсот раз во многих городах страны #8213; от побережья до побережья. В мае он участвовал в конференции в Атланте, а во вторую годовщину принятия Верховным судом США постановления о десегрегации школьного образования выступил с проповедью перед огромной толпой в соборе Св. Иоанна в Нью-Йорке. Это событие вошло в историю черного движения по двум причинам. Во-первых, полиция Нью-Йорка разогнала на ступенях собора людей, продававших газету «Либерейшн» со статьей Кинга «Наша борьба». Во-вторых, сама проповедь, прочитанная Кингом в тот день, обрела очень широкую известность. Взяв 14-ю главу Исхода в качестве основы, Кинг сравнил борьбу современных темнокожих людей за свободу с переходом древних евреев через Красное море. Текст Библии дополнялся цитатами из Шекспира, Джефферсона и Фредерика Дугласа. «Сегодня мы все являемся свидетелями значительных перемен, #8213; заявил Кинг. #8213; Судьбоносное решение, принятое девятью членами Верховного суда Соединенных Штатов, разверзло перед нами воды Красного моря, и праведники перешли на другой берег... Оглянувшись, мы видим, как силы, выступающие за сегрегацию, постепенно гибнут». Возгласы «Аминь!» вновь и вновь заполняли паузы, выдерживаемые оратором. Они раздавались из глоток чернокожих баптистов и методистов из Гарлема и других негритянских гетто Нью-Йорка, заполнивших битком огромный готический собор. Своды собора, давно уже не слышавшего столь мощных криков, отвечали гулким эхом, на фоне которого реверберации голоса Кинга казались еще более впечатляющими. Он закончил речь строками из 138-го псалма, в которых говорится о божественном всеведении Творца. «Господь с нами, #8213; подытожил Кинг, #8213; не только при полуденном блеске наших свершений, но и в полуночном мраке нашего отчаяния... Без веры в это самые великие мечты человека обратятся в прах».

В июне доктор Кинг выступил на национальном съезде НАСПЦН в Сан-Франциско. Делегаты внимательно выслушали его отчет о бойкоте. Однако вожди НАСПЦН посчитали нецелесообразным поддерживать такие методы. Ведущий юрисконсульт ассоциации Тергуд Маршалл выступил с резкой критикой заявления Кинга, сделанного им для печати, в котором тот утверждал, что «бойкоты могли бы стать эффективным средством борьбы во многих районах Юга» и что их можно использовать против сегрегации в государственных и муниципальных школах.

Кинг же немало времени уделил беседам с людьми, обсуждая акции, подобные бойкоту, и участвуя в семинарах, на которых народ обучался теории и тактике движения ненасилия. Не жалел он времени и сил и на обеспечение своему движению поддержки со стороны негритянских организаций на севере США. Ему удалось выступить на предвыборном съезде Демократической партии, где он говорил о гражданских правах как «об одной из важнейших проблем современности» и убеждал внести в предвыборную программу партии требование «сильной федеральной политики».

В октябре этого же года около восьмисот человек собрались в баптистской церкви на Хатчинсон-стрит на просмотр семнадцати минутного документального фильма «Поход за свободой», созданного сотрудниками ТПРП. Позже фильм показывали в основном в негритянских церквях и учебных заведениях, а также на антирасистских митингах в северных штатах. После первой его демонстрации выступил доктор Кинг. Он пояснил, что этим фильмом следует пользоваться как пособием в борьбе ненасильственными способами.

4 ноября доктор Кинг впервые произнес проповедь, озаглавленную «Послание св. Павла американским христианам», с которой он в последующие годы выступал во многих церквях. Он написал ее в хорошем расположении духа. «Если содержание этого письма, #8213; говорится в начале, #8213; по странному стечению обстоятельств покажется вам в большей степени принадлежащим Кингу, чем Павлу, считайте это следствием отсутствия у меня полной объективности, нежели недостатком ясности у Павла». Основная часть воображаемого послания апостола адресована христианским церквам. В нем задается вопрос: «Каким образом в том, что считается истинным воплощением Христа, может существовать сегрегация? Мне говорят, что даже в мире шоу-бизнеса интеграции больше, чем в церкви». Затем Кинг советует своим чернокожим братьям во Христе: «В вашей борьбе за справедливость дайте вашему угнетателю понять, что у вас нет желания разгромить его или даже намерения сравняться с ним во всем. Пусть он поймет, что гноящаяся язва сегрегации истощает как негров, так и белых». Далее Кинг говорит: «Ты можешь позволить им сжечь твое тело и умереть смертью мученика, а кровь, пролитая тобой, может стать символом чести для еще не родившихся поколений, и тысячи могут хвалить тебя как одного из величайших героев истории; но и в этом случае, если нет любви, кровь твоя была пролита напрасно».

Через девять дней после произнесения этой проповеди доктор Кинг находился в здании городского суда, участвуя в заседании, на котором рассматривался вопрос об аренде автомобилей для обслуживания бойкота. Администрация города усматривала в этом «нарушение общественного порядка» и «незаконное предпринимательство». Во время слушаний один из репортеров передал Кингу сообщение своего телеграфного агентства: «Верховный суд Соединенных Штатов сегодня подтвердил правомерность решения Специального окружного суда, объявившего, что законы штата Алабамы, предписывающие сегрегацию в общественном городском транспорте, противоречат Конституции». Кинг незамедлительно показал бумагу уполномоченным МАУ Фреду Грею и Питеру Холлу, а затем торжествующе прошествовал к задним рядам, где вместе сидели Коретта, Ралф Эйбернети и И. Д. Никсон.

После того как доктор Кинг со своими коллегами покинули здание суда, по радио передали сообщение, что ку-клукс-клан планирует ночные погромы. По городу распространилось письмо с угрозой: «Если вы позволите ниггерам вернуться в автобусы и занимать передние сиденья, мы сожжем за ночь пятьдесят домов». С наступлением темноты около сорока грузовиков с погромщиками, одетыми в белые балахоны и колпаки, прибыли в самый центр черного гетто. Но негры знали, что надо делать. Они не выключали света на крыльце и на веранде и не проявляли никаких признаков страха. Некоторые неторопливо прогуливались, не обращая внимания на маневры столь грозных сил. Другие молча наблюдали, а кое-кто даже махал им руками, словно приветствовал участников циркового представления. Поведение предполагаемых жертв настолько смутило куклуксклановцев, что, промаршировав несколько кварталов, они свернули на боковую улицу и скрылись из вида.

23 апреля Верховный суд Соединенных Штатов вынес положительное решение по делу миссис Сейры Мэйи Флеминг, которая обратилась в суд с иском к автобусной компании в городе Коламбия, штат Южная Каролина. 4 июня Федеральный окружной суд также вынес положительное решение по аналогичному иску в Монтгомери. И всякий раз Мартин Лютер Кинг ждал, что городские власти изменят свою позицию. Но ничто не менялось, и тогда он настаивал на продолжении бойкота. 14 ноября он вышел к собравшимся на митинг людям и заявил во всеуслышание, что «самая сложная стадия конфликта только начинается».

В своей первой речи в качестве председателя МАУ Мартин Кинг подчеркивал необходимость сочетать смелость с осторожностью. Он сам твердо придерживался обоих этих качеств. Теперь, когда получены судебные решения властей, он напомнил на очередном массовом митинге, что черные люди не должны возвращаться в автобусы с торжествующе самодовольным видом победителей. «В определенном смысле мы победили, #8213; сказал он, #8213; но это была победа правды и справедливости, победа, достигнутая во имя единства всех людей. Вместо того чтобы делить человечество на высших и низших, наша обязанность вести себя так, чтобы на деле утверждать это единство. Если мы вернемся в подобном расположении духа, то умственно и духовно мы начнем работать на ситуацию, при которой расовое примирение в конечном счете всенепременно станет реальностью». В статье для газеты «Либерейшн», написанной через несколько дней, он заявил: «Мы стремимся убрать все барьеры, разделяющие человечество». В соответствии с этим положением руководство МАУ приняло долгосрочную программу действий, состоявшую из шести основных пунктов: 1) создать негритянский банк; 2) создать кредитный союз; 3) расширить систему курсов по ликвидации безграмотности среди избирателей-негров; 4) создать центры подготовки людей к участию в движении ненасилия; 5) принять на себя ряд функций НАСПЦН; 6) обеспечить материальную поддержку людям, уволенным с работы из-за участия в бойкоте.

Социальная составляющая конфликта стала главной темой на всех массовых митингах. Лидеры МАУ вновь и вновь подчеркивали необходимость не отвечать насилием на насилие. Гленн Смайли и другие активисты организовали курсы, посвященные ненасильственному сопротивлению. Они открылись в первую годовщину со дня начала бойкота. Среди приглашенных преподавателей были такие известные люди, как доктор Дж. Г. Джексон, президент Национального конвента баптистов США, обозреватель Карл Т. Рауэн, писательница Лиллиан Смит и ректор Гэммонской богословской семинарии доктор Г. В. Ричардсон. В своей приветственной речи М. Л. Кинг предсказал наступление «новой эры», когда «плохой мир» сегрегированного общества уступит место «истинному миру», основанному на человеческом достоинстве и братстве людей. «Нам суждено, #8213; заявил он, #8213; подняться над узкими рамками наших личных забот... Наш мир географически един. Теперь мы обязаны сделать его единым в духовном отношении. Мы не можем стремиться к тому, чтобы быть просто хорошими учителями-неграми, хорошими врачами-неграми, хорошими священниками-неграми, высококвалифицированными неграми рабочих профессий. Мы должны делать работу так, чтобы ничего не зависело от расовой принадлежности». Затем, перейдя к вопросу о ненасилии, он сказал: «Любовь вполне может стать спасением для нашей цивилизации... Это правда, что, сражаясь за свободу в Америке, мы должны будем иногда прибегать к бойкоту. Но мы обязаны при этом помнить, что бойкот сам по себе #8213; не цель... Цель #8213; примирение; цель #8213; спасение и избавление; цель #8213; создание общества, где правит любовь. Только так можно сделать противников друзьями. Только так можно превратить глубокое отчаяние нашего века в радостную реальность новой эры. Только любовь сотворит чудеса в сердцах людей». Это не значит, уточнил он, что законы вообще не нужны. «Закон не может заставить человека относиться ко мне по-человечески. Этим должны заниматься религия и воспитание. Но закон может помочь ему сдерживать свое желание линчевать меня».

Последняя часть его речи заслуживает внимания по двум причинам. Во-первых, он почти слово в слово повторил пассажи из своей проповеди от 4 ноября, в которых говорилось о физической и психологической смерти. Во-вторых, заключительные фразы содержали основные тезисы его знаменитой речи, с которой он выступит через шесть с половиной лет. Таким образом, уже в 1956 году Кинг вынашивал свою мечту о новой эре: «Мы ускорим наступление нового мира #8213; мира, в котором люди будут жить вместе, как братья; мира, в котором люди перекуют мечи на орала, а из пик сделают секаторы для обрезки деревьев; мира, в котором не будут больше отнимать необходимое у людей, чтобы правящие классы могли обладать роскошью; мира, в котором люди будут уважать достоинство и значимость каждой человеческой личности...

Песня свободы должна звучать у нас повсюду. Пусть она звучит в Скалистых горах Колорадо, покрытых снежными шапками, на восхитительных холмах Нью-Гемпшира, в Пенсильвании и Калифорнии. Но не только там. Пусть песня свободы звучит с каждой возвышенности #8213; со всякого бугорка в Миссисипи, с Каменной горы в Джорджии, со Смотровой горы в Теннесси, с каждого холма и пригорка в Алабаме. Пусть с каждого склона звучит песнь свободы. И когда этот день окончательно наступит, "при общем ликовании утренних звезд... все сыны Божий воскликнут от радости"».

Утром 21 декабря Мартин Кинг и Гленн Смайли зашли в Монтгомери в автобус и сели бок о бок. И ничего не случилось. До города уже дошли известия о решении, которое принял Верховный суд. Но еще раньше администрация автобусной компании проинструктировала водителей насчет вежливого обращения с чернокожими пассажирами. Мэр Гейл опубликовал заявление, что лично он будет придерживаться «местных законов» и поддерживать порядок.

Вскоре после принятия закона о десегрегации в автобусах трое белых мужчин избили негритянскую девушку-подростка, вышедшую из автобуса. Затем кто-то выстрелил из дробовика в дверь дома Кинга. Затем начались выстрелы по автобусам, и одна пассажирка-негритянка была ранена в ногу. Несколько позже, 10 января 1957 года, четыре негритянских церкви, а также дома Эйбернети и Гретца была забросаны динамитными шашками. Но после этого количество нападений стало уменьшаться, и жизнь постепенно вошла в нормальное русло.