"Мартин Лютер Кинг. Жизнь, страдания и величие" - читать интересную книгу автора (Миллер Уильям Роберт)

Глава 7. Бирмингем: Триумф и Трагедия

На заседании правления КЮХР в мае 1962 года, проводившегося в Чаттануге, преподобный Фред Ли Шаттлсворт предложил общерегиональной организации соединить свои усилия с его Бирмингемской группой, чтобы провести в Бирмингеме массовую кампанию ненасильственного сопротивления. Шаттлсворт был красивым, стройным мужчиной. Он хорошо одевался и вполне мог бы сойти за светского льва. Мартин Лютер Кинг однажды назвал созданную Шаттлсвортом организацию Христианское движение Алабамы (ХДА) «самым сильным филиалом КЮХР», а самого Шаттлсворта «наиболее мужественным борцом за права человека на Юге». С момента создания ХДА в Бирмингеме прогремело более десятка взрывов. Взрывали негритянские церкви и дома активистов Движения, включая церковь и дом самого Шаттлсворта. Было зарегистрировано свыше пятидесяти сборищ куклуксклана, на которых сжигался крест. Многие местные негры оказались за решеткой. Несколько чернокожих женщин было изнасиловано полицейскими под дулами пистолетов. Куклуксклановцы схватили одного негра и кастрировали его. В ночь на 10 апреля 1959 года члены клана похитили преподобного Чарлза Биллапа, одного из создателей ХДА, и избили его автомобильными цепями.

На совещании КЮХР в Чаттануге Шаттлсворт выступил с отчетом о кампании, развернутой в Бирмингеме по инициативе учащихся колледжа Майлс. Был организован покупательский бойкот. Он приносил убытки белым коммерсантам. Некоторые из них согласились в качестве первого шага снять таблички «Для белых» и «Для цветных» с фонтанчиков для питья и с комнат отдыха. Однако под давлением, оказанным расистами из городского начальства, они вскоре дали обратный ход. Давление это исходило прежде всего от пресловутого «Быка» #8213; Юджина Коннора. В ноябре 1961 года Коннор, отвечавший в правительстве города за общественную безопасность, четыре раза в течение двух недель арестовывал начальника автовокзала, который, подчиняясь приказу Международной торговой палаты, допускал совместное обслуживание посетителей в буфете. В Бирмингеме несладко приходилось не только неграм, но и тем белым, которые придерживались умеренных взглядов по расовым вопросам. «Бык» Коннор в течение двадцати пяти лет делал все от него зависящее, чтобы дела в городе обстояли именно так.

Правление КЮХР решило оказать поддержку группе Шаттлсворта. Собрание постановило, что следующая ежегодная конференция КЮХР состоится в сентябре 1962 года в Бирмингеме. Мартин Лютер Кинг собрал правление КЮХР на совещании в Дорчестере, где в течение трех дней обсуждался стратегический план действий. Необходимо было учесть опыт Олбани. Дискуссия продолжалась в течение многих часов и ее выводы совпали с оценками Говарда Зинна. Как сказал позднее сам Кинг: «Мы настолько увлеклись нападками на сегрегацию в общем и целом, что не сумели направить наш протест ни на одно из основных ее проявлений». Но и теперь у Кинга не было никакого плана действий. Это выяснилось в процессе обсуждения. Простое сочетание сидячих демонстраций, элементарного бойкота и «целого букета претензий», как это было в Олбани, уже не годилось.

В ходе дискуссий план действий был рожден. Он получил название «Проект К» (по первой букве в слове «конфронтация»). Согласно ему, всем лидерам были присвоены кодовые имена, все акции получили кодовые названия. Негритянское освободительное движения отчаянно нуждалось в таком улучшении организации дела.

В сентябре 1962 года некто Джеймс Мередит сделал важный шаг, добившись своего зачисления в Государственный университет штата Миссисипи. Кинг был настроен весьма критически к администрации президента Кеннеди за то, как она управлялась с беспорядками на Юге, считая расовую политику Белого дома в целом не соответствующей сложившейся ситуации. 16 октября он целый час провел с Кеннеди, стремясь добиться от него ответа на апелляцию КЮХР от 17 мая. Президент был любезен, но отвечал уклончиво. Позднее Кинг сказал: «Президенту следует изменить своей привычке вечно говорить: «С этим надо что-то сделать». Он сам должен выходить на авансцену с сильной программой действий. Бесполезно мазать вазелином раковую опухоль». Тем не менее в деле Мередита федеральное правительство заняло четкую позицию, и это, по словам Кинга, «показало тем, кто этому сопротивлялся, их истинное положение на берегу моря житейского, подобное тем, кто пытается противостоять приливной волне истории».

Дело Мередита, однако, было бы корректнее сравнивать не с приливом, а с крохотным ручейком. Образцово-показательные негры, расставленные по всему фасаду американского образа жизни, никогда не являлись частью мечты Мартина Лютера Кинга. «Если бы наша цель была чисто показушной, #8213; писал он, #8213; нынешняя администрация поспособствовала бы нам в ее достижении. Однако показушность для нас вещь не только совершенно бесполезная, но и таящая в себе реальную опасность. Это #8213; паллиатив, который дает эмоциональную разрядку, но оставляет болезнь неизлеченной». «Проект К», напротив, должен был усилить воинственность духа и направить его на достижение целей, способных облегчить жизнь бирмингемским неграм и показать путь борьбы всему Югу и всей нации.

Через две недели после окончания совещания в Дорчестере Кинг, Эйбернети и Уокер поселились в номере 30 мотеля «А. Г. Гастон» в Бирмингеме, превратив его в штаб-квартиру на время всей операции. В течение многих месяцев они будут встречаться здесь с Шаттлсвортом и с руководством ХДА, чтобы обсуждать детали, возникающие по ходу реализации «Проекта К».

На 2 апреля (963 года были назначены выборы городского главы. За эту должность сражались «Бык» Коннор и умеренный политик Элберт Бутвелл. Готовились к этой дате и участники «Проекта К». Активисты Движения проводили семинары по теории и тактике ненасилия, а Уйатт Уокер, воспользовавшись методикой, которую Мэттью Макколем применял во время сидячих демонстраций в Оранджберге, провел тщательную рекогнисцировку центральной части Бирмингема. Он составил план местности, указал ориентиры, вырианты подходов к каждому крупному магазину, количество сидячих мест в буфетах и т. п. К концу февраля он тщательно проинструктировал две с половиной сотни человек, изъявивших готовность провести за решеткой, по меньшей мере, пять дней.

Запустив маховик кампании, сам Мартин Кинг 16 января отправился в головокружительное турне по стране, в течение которого выступил с речами двадцать восемь раз в шестнадцати городах. Впервые он публично упомянул о существовании бирмингемского «Проекта», выступая в Чикаго 31 января. Он заявил, что ведет подготовку «самой трудной из когда-либо проводившихся им кампаний». Символическое значение данного заявления подчеркивалось тем фактом, что оно было приурочено к столетней годовщине со дня отмены рабства в США. Турне не ограничивалось речами: Кинг вербовал добровольцев и договаривался о денежных переводах для тех, кто будет арестован в Бирмингеме. Коретта опять была в положении. Родить она была должна вскоре после возвращения Мартина в Атланту, запланированного на 29 марта. Роды, однако, оказались преждевременными, и, когда Мартин добрался до больницы, в которую положили его супругу, она уже родила дочь Бернис Элбертину, которую вся семья вскоре стала любовно называть Банни. Первым так ее назвал двухлетний Декстер, который просто не мог выговорить полное имя сестры.

Между тем стремительно приближалась дата общего выступления, назначенная на первый день после выборов. 3 апреля ХДА опубликовало манифест, в котором кратко суммировалось все то, что вызывало недовольство негритянской общины города и звучал призыв: «Мы обращаемся ко всем жителям Бирмингема, как черным, так и белым, присоединиться к нашей борьбе за нравственную чистоту, за самоуважение и человеческое достоинство. Ваша личная и коллективная поддержка может существенно приблизить наступление «дня свободы и справедливости для всех». Для Бирмингема пробил «час истины, и каждый горожанин может сыграть свою роль в его судьбе».

В тот же день начались и акции протеста. В пикетах и сидячих демонстрациях участвовало около тридцати негров, и двадцать из них были арестованы в универмаге «Бритт». Маленькие группы демонстрантов заняли буфетные стойки также в «Вулворте», «Лавмене» и в других универмагах. Их не стали трогать, но буфеты быстро закрылись. Вечером Мартин Лютер Кинг выступил на митинге, на который пришло около 500 человек. «Мы отправились на поиски свободы, #8213; провозгласил он, #8213; и никто не сможет остановить нас. Мы намерены превратить Бирмингем в центр антирасистской деятельности для всей страны. Я приехал сюда и останусь здесь до тех пор, пока мы не добьемся хоть каких-то успехов. Вы становитесь участниками очень серьезной акции, преследующей цель снести расовые барьеры в Бирмингеме #8213; в этом на сегодняшний день самом сегрегированном из больших городов Соединенных Штатов».

Сидячие демонстрации продолжались. В субботу, 6 апреля, к ним добавился еще и марш протеста, который возглавил Шаттлсворт. Демонстранты дошли до здания Городской управы, где 42 негра были арестованы. В Вербное воскресенье А. Д. Кинг, который с 1960 года являлся активным членом ХДА, устроил шествие с молебном в центре города. Когда его вместе с 25 участниками шествия арестовывали, один негр из числа зрителей вышел из себя и ударил ножом полицейскую собаку. На него набросились шестеро полицейских. Они отобрали у него нож и арестовали его. В газетах ошибочно написали, что в толпе, состоявшей из 500 белых и темнокожих очевидцев, произошла небольшая потасовка. В действительности активисты КЮХР просто уговорили толпу разойтись.

На массовом митинге в среду вечером Мартин Кинг и Ралф Эйбернети объявили, что они оба вместе со слепым певцом Аль Хибблером отправятся в тюрьму в Страстную пятницу. «Лучше идти в узилище с гордо поднятой головой, чем смириться с сегрегацией, #8213; со страстью заявил Кинг своим зычным голосом. #8213; В качестве дани уважения к тем, кто сейчас томится в тюрьмах, отстаивая свои убеждения, мы вполне можем обходиться без больших магазинов. Всякий негр, который в эти дни будет расхаживать по центру города с покупками, недостоин стать свободным». Затем Кинг обрушился на тех темнокожих священников, которые с надменным и равнодушным видом устранились от участия в борьбе. «Здесь, в Бирмингеме имеется несколько пастырей, которые не поддерживают наше Движение. Я устал от проповедников, ездящих на больших лимузинах, живущих в прекрасных домах и не желающих участвовать в битве. А ведь они #8213; это самые свободные люди в негритянской общине. Но если человек не может быть вместе со своим народом, он не может быть для него ни пастырем, ни лидером!» «Негритянский народ, #8213; заявил Кинг, #8213; совсем не интересуется «возвращением» в Африку. Мы просто хотим обладать всеми нашими правами здесь и сейчас. Негры больше не испытывают страха. Мы побеждаем в борьбе, ради победы в которой мы уже многим пожертвовали, но мы должны быть готовы даже умереть за свободу, если это необходимо».

Затем с зажигательной речью выступил Ралф Эйбернети. По окончании ее он, уставившись на белого репортера, сказал: «Сообщите им, что мы намерены раскачать этот город так, как его никогда прежде не раскачивали». Затем он повернулся к аудитории и спросил: «Кто готов пойти в тюрьму вместе со мной, с Мартином и с Аль Хибблером?» Поднялся лес рук. Добровольцев попросили выйти вперед. С места поднялась седая женщина: «Я никогда прежде не была в тюрьме, #8213; сказала она со слезами на глазах, #8213; но я тоже пойду». Вскоре на ноги поднялись все присутствовавшие. Зазвучал орган, громко воспроизводя ритм блюза, люди запели и закричали: «Я на пути к земле свободы!»

В Страстную пятницу, 12 апреля, Мартин Лютер Кинг встал на рассвете. С полудня четверга он начал поститься. Он надел джинсы и простую рубашку, но даже в такой повседневной одежде Кинг ухитрялся выглядеть щеголевато. Он волновался о судьбе тех, кто уже находился за решеткой. Его ждали отец, Ралф и другие люди. Кинг молча сотворил молитву: «Во всем буду полагаться на Господа!» #8213; сказал он сам себе. Затем он обнял отца, пожал руки всем присутствовавшим и вместе с Эйбернети отправился в баптистскую церковь на Шестой улице. Помолившись здесь напоследок, они собирались пройти к зданию Городской управы и тем самым нарушить постановление, принятое судом штата неделю тому назад, #8213; это постановление категорически запрещало дальнейшее проведение демонстраций.

Наконец наступило назначенное время. Кинг, Эйбернети и Хибблер в сопровождении пятидесяти добровольцев, распевавших псалом, вышли на улицу по обеим сторонам которой сгрудилось около 800 зевак. Демонстрантов на маршруте уже ждали пять полицейских фургонов. Заталкивая людей в эти фургоны, полицейские особо не церемонились. Вскоре все арестованные были доставлены в тюрьму. Полиция специально отделила Кинга и Эйбернети от всех остальных. Шаттлсворт, который примкнул к процессии в самый последний момент, подчинившись внезапному импульсу, также оказался за решеткой.

Мартин обещал Коретте, что он ей позвонит. Однако, вопреки обычной процедуре, ему этого не разрешили сделать. Коретта стала волноваться. Не дождавшись звонка, она позвонила Уйатту Уокеру. Уокер сам не был в курсе событий и предложил ей позвонить президенту Кеннеди. Ей не удалось связаться с президентом, который находился в это время на отдыхе в своей резиденции в Палм-Бич, но она поговорила с пресс-секретарем Белого дома Пьером Сэлинджером, а затем с генеральным прокурором Робертом Кеннеди. Тем временем Уокер тоже не слезал с телефона, и в 11 часов вечера он услышал заспанный голос Берка Маршалла из департамента юстиции. Маршалл сообщил ему, что в данном случае у его ведомства нет никаких законных прав вмешиваться.

В субботу вечером Коретте позвонил президент. Он сказал, что Мартина видели сотрудники ФБР, что с ним все в порядке и что в скором времени он сам позвонит домой. Через пятнадцать минут раздался звонок, и в трубке послышался голос Мартина. Коретта сообщила ему о своей беседе с Кеннеди, и Кинг сказал, что понял, почему так резко к ним изменилось отношение в тюрьме. До президентского вмешательства, пояснил он, охраники демонстрировали ему свое презрение и мелочную жестокость, а тут вдруг стали почти вежливыми.

На Пасху, в Вербное воскресенье, пока Кинг продолжал сидеть за решеткой, небольшие группы негритянских верующих попытались попасть на утреннюю службу в шесть христианских храмов, предназначенных для белых. В Первой баптистской церкви священник Эрл Столлингс обменялся рукопожатием со всеми негритянскими гостями #8213; двумя молодыми женщинами, явившимися в сопровождении Эндрю Янга. Столлингс сказал им, что будет рад видеть их в любое время. В Первую пресвитерианскую церковь зашел помощник Янга с еще одной молодой чернокожей дамой. Оба были сердечно приняты и церковными приставами, и конгрегацией, а проповедник, доктор теологии И. В. Рэмедж, предложил им заходить регулярно. В Первой христианской церкви двух темнокожих женщин внутрь не пустили, но четыре церковных старшины сопроводили их до приходского странноприимного дома, где им постарались объяснить ситуацию и помолились вместе с ними. Двое из старшин утирали слезы, когда темнокожие гостьи стали прощаться. Старшин явно мучили угрызения совести. Однако в трех других храмах для белых негритянские делегации получили от ворот поворот. Преподобный Бернард Ли в сопровождении двух женщин не успел подняться до половины лестницы, ведущей ко входу пресвитерианской церкви на Шестой улице, как был встречен грубым криком. Церковный пристав, заслонив телом дверь, заявил им: «Идите в церковь для цветных. Эту церковь построили белые, и они здесь молятся».

Позднее в тот же день преподобный А. Д. Кинг после долгой службы вышел на улицу в своем священническом облачении с Библией в руке. Его сопровождали 28 негров. Он направился к городской тюрьме, чтобы помолиться там за своего брата и еще за 150 заключенных. Процессия прошла совсем немного, прежде чем их всех арестовали. Пока они ждали полицейские фургоны, вокруг собралась негритянская толпа, которая быстро увеличилась с первоначальных пяти сотен до двух тысяч человек. Из этой толпы стали раздаваться гневные крики. Когда демонстрантов увезли, полицейские выхватили из толпы одну женщину и стали скручивать ей руки. В ответ посыпался град камней. У одной из полицейских машин разбили лобовое стекло. Полиция схватилась за дубинки и пошла в атаку на толпу. В течение примерно десяти минут сохранялась опасность серьезного бунта, но затем прибыли машины с крупными полицейскими собаками, и толпа рассеялась. Люди последовали за активистами КЮХР, которые вернулись в церковь Тёргуд, чтобы отслужить еще один молебен.

Негритянские церкви при реализации «Проекта К» сыграли роль бастионов. В порыве энтузиазма один из докладчиков КЮХР заявил, что двести с лишним священников-баптистов Бирмингема «единодушно проголосовали за поддержку кампании ненасильственного действия». Председательствовавший на конференции доктор Дж. Л. Уэер поправил оратора. «Мы против сегрегации во всех ее видах и проявлениях, #8213; сказал он, #8213; однако по отношению к Движению мы еще не вполне определились... Мы далеко не во всем с ним согласны, но мы не сделаем ничего, что могло бы помешать Движению».

Евангелист Билли Грэм публично заявил, что он советовал Мартину Лютеру Кингу, «с которым находится в хороших приятельских отношениях, слегка нажать на тормоза», чтобы установился «период покоя». Восемь бирмингемских священников, включая доктора Рэмеджа и доктора Столлингса, допустивших на Пасху в свои церкви негров, поддержали слова Грэма. Они с теплотой отозвались о полиции, похвалив ее за сдержанность, с которой в городе поддерживался порядок. В январе эти священники опубликовали «Призыв установить законность и порядок на основе здравого смысла». Они высказали мнение, что расовые пробемы должны решаться в судебном порядке, признавая при этом, что демонстрации есть проявление вполне понятного, «естественного нетерпения» негров; впрочем, они осуждали демонстрации как «неразумные и несвоевременные» акции. Их заявление заканчивалось словами: «Мы и впредь будем призывать негритянскую общественность воздерживаться от поддержки этих демонстраций... » Это заявление не было адресовано Кингу. Ни он сам, ни его Движение не удостоились в обращении чести быть названными по имени. Вместо этого в тексте с долей высокомерия обвинялись «некоторые из наших негритянских сограждан, ведомые пришлыми людьми».

Билли Грэм, по мысли «Крисчиен сенчури», давал советы не тому человеку. Ему следовало обратиться к белым, чтобы «они воздали должное неграм как людям и гражданам». Что касается призыва восьми священников, то Мартин Лютер Кинг сам взялся за перо и написал им из тюремной камеры длинное письмо, датированное 16 апреля. Предельно вежливое по тону, это письмо демонстрирует истинно христианскую любовь и всепрощающую терпимость. «Мои дорогие коллеги-священнослужители, #8213; говорится в письме, #8213; вы осуждаете демонстрации, которые в настоящее время проводятся в Бирмингеме. Но мне жаль, что в вашем письме не нашлось места осуждению тех условий, которые эти демонстрации порождают». Кинг не был согласен также с оценкой полицейской сдержанности. «Я не верю в то, что вы столь же искренне хвалили бы полицейские силы, если бы сами увидели, как свирепые псы в буквальном смысле рвут в клочья шестерых безоружных, не оказывавших сопротивления негров. Я не верю в то, что вы с такой же готовностью оценили бы положительно полицейских, если бы видели их безобразное, бесчеловечное отношение к неграм здесь, в городской тюрьме; если бы видели, как они бранят и толкают негритянских старушек и молодых негритянских девушек; если бы вы знали, как они дважды запретили давать нам еду только потому, что мы хотели спеть хором предобеденную молитву. Мне очень жаль, но я не могу присоединиться к вашим славословиям в адрес полицейского управления».

Вскоре после ареста Кинга и Эйбернети президенту и генеральному прокурору были отправлены телеграммы, в которых осуждался полицейский произвол. Телеграммы были подписаны Стивом Алленом, Джеймсом Болдуином, Гарри Беллафонте, Маршалл Филд, преподобными Джорджем Б. Фордом и Гарри Эмерсоном Фосдиком, а также Джорджем Лондоном, Фредериом Марчем, Полом Ньюменом, Джэкобом С. Потофски, Робертом Райаном, Дэвидом Зюсскиндом, Эли Уоллахом, Шелли Уинтерсом, Джоан Вудворд и многими другими знаменитостями.

В субботу, 29 апреля, Кинг и Эйбернети согласились освободиться под залог в 300 долларов наличными, чтобы провести совещание с комитетом, отвечавшим за стратегические разработки. Потратив весь вечер на обсуждение в мотеле Гастона текущего момента, они решили мобилизовать негритянских школьников Бирмингема на массовую ненасильственную акцию против сегрегации. Этот прием прежде применялся в Стейтсвилле и в Дюрхеме, штат Северная Каролина. Бивел, Янг, Ли и Дороти Коттон пошли по школам во главе группы дюжины добровольцев, чтобы сообщить о принятом решении. Они заходили в классы и в школьные библиотеки. Иногда руководство школ вызывало полицию. Узнав об этом, глашатаи ретировались, но возвращались после того, как полицейские уезжали. Они уговаривали школьников зайти в церкви, поддерживавшие Движение, чтобы посмотреть там фильмы «Поход за свободой» и «Нэшвиллская история», а также послушать Кинга, Бивела и других деятелей, объяснявших, что такое «ненасилие».

К четвергу, 2 мая, удалось собрать около 6000 школьников, готовых выйти на демонстрацию. Идея Джеймса Бивела заключалась в том, чтобы собрать их единой массой в «День СС» (то есть в День Страшного суда) и фактически заполнить тюрьмы под завязку. Когда школьники в тот исторический четверг пришли в церкви и сообщили о своей готовности выступить, их прежде всего накормили. Вскоре после ленча в баптистской церкви на Шестнадцатой улице Мартин Кинг и другие лидеры КЮХР обратились к первому отряду численностью в 300 человек. Выступления продолжались 45 минут. Аудитория состояла из школьников всех классов #8213; от шести до шестнадцати лет, #8213; и они были полны энтузиазма. Взявшись за руки и запев гимн «Мы победим», первая группа из 38 подростков вышла на улицу. Ее приветствовали около 300 негров. Когда группа была арестована в двух кварталах от церкви, вышла вторая группа, а затем еще одна. Отрядами численностью от 10 до 50 человек они через определенный интервал устремлялись вниз по улице, а тем временем в церковь приходило все больше и больше детей, готовых маршировать. Полиции вскоре перестало хватать фургонов и машин, и тогда она начала использовать школьные автобусы. За четыре часа в центр города выплеснулось десять больших потоков детей. Трем группам удалось достичь торгового центра. Их арестовали в пяти метрах от Городской управы. Только несколько самых юных демонстрантов, побросав свои плакаты и лозунги, убежали, когда увидели полицию. Но в большинстве случаев дети сохраняли безупречную дисциплину. При приближении полицейских молодежь быстро становилась на колени и начинала молиться. Всего в этот день было арестовано 959 детей и 10 взрослых. Среди последних оказался и А. Д. Кинг, который совсем недавно вышел на свободу под залог.

«Вчера в Бирмингеме был День Страшного суда, #8213; заявил в пятницу Мартин Кинг. #8213; Сегодня он повторится с удвоенной силой. Число арестованых может достичь нескольких тысяч человек». Но полиция прибегла к иной тактике. В церкви на Шестнадцатой улице собралась тысяча школьников, но как только 500 из них вышли на улицу, полицейские заблокировали все выходы. Против демонстрантов-тинейджеров были направлены пожарные машины с брандспойтами. Струи воды сбивали детей с ног. С одного юноши водой сорвало тенниску. Были задействованы также собаки. Эндрю Янг свидетельствовал: «Собак использовали самым варварским способом. Их специально спускали с поводков, чтобы они кусали женщин и детей. Полицейские не предпринимали никаких попыток приструнить собак, и поэтому звери злобно нападали на толпу. Дело внешне выглядело так, словно полиция провоцировала людей на бунт». Газеты опубликовали фотографию, на которой была видна собака, рвущая свитер на чернокожем подростке. По меньшей мере, пятеро негров были покусаны собаками. И все же, несмотря на это, чернокожие сохраняли необычайное спокойствие до тех пор, пока один из полицейских дознавателей не врезался на машине прямо в толпу. В ответ с крыши ближайшего дома посыпался град камней и бутылок. Ранения получили фотограф и двое пожарных. Взбешенные пожарные развернули брандспойты в сторону крыши, окатив заодно водой толпу на улице. Одной девочке струя попала по глазам, а у какой-то женщины от удара воды носом пошла кровь.

Из столицы, встревоженной взрывами насилия в Бирмингеме, в субботу приехал Берк Маршалл, представитель департамента юстиции. Он провел переговоры с Мартином Кингом и с белыми бизнесменами. Демонстрации между тем продолжались, мятежные элементы вновь бросали камни и бутылки. Когда столкновения достигли своего апогея, Джеймс Бивел позаимствовал у одного из полицейских мегафон и громко объявил: «Тот, кто не желает участвовать в ненасильственной демонстрации, должен уйти». После того как толпа рассосалась, было принято решение отменить в этот день все запланированные демонстрации. Бивел заметил в руках негритянских зрителей ножи и пистолеты и хотел избежать бунта.

На следующий день негры маленькими группами вновь попытались проникнуть в белые церкви. Их пустили только в четыре храма. Незадолго до заката преподобный Чарлз Биллапс вывел из баптистской церкви Новый Пилигрим несколько сотен негров. Они подошли вплотную к полицейским, остановились и молча опустились на колени. Биллапс начал громкую молитву: «Пусть они обрушат на нас потоки воды, пусть они натравят на нас своих собак, мы не уйдем. Прости их, Господи!» Затем направились к парку имени Джулиуса Эллсбери, названного так в честь первого темнокожего воина, погибшего в Пёрл-Харборе.

«Бык» Коннор приказал им повернуть назад. Биллапс отказался. Тогда полицейские расступились и Биллапс провел своих пилигримов в парк, который примыкал к Саутсайдской тюрьме. Там демонстранты провели полчаса, читая молитвы и громко распевая псалмы, чтобы их слышали заключенные. Затем они маршем вернулись в церковь. Полиция арестовала нескольких, отставших от общей массы людей, но на этом ее вмешательство в процессию закончилось. Когда прихожане опять собрались в церкви, было объявлено, что дети непременно будут участвовать в демонстрациях, запланированных на понедельник.

Из Чикаго прибыл Дик Грегори, и 6 мая в 13 часов он вывел на демнстрацию девятнадцать мальчиков и девочек из церкви на Шестнадцатой улице. Они несли плакат: «Все хотят свободы». Дети пели: «Шагай и не бойся, я хочу быть свободным сейчас». Старший полицейский чин остановил

Грегори и, перекинувшись с ним несколькими словами, прокричал в громкоговоритель: «Дик Грегори говорит, что они не разойдутся. Вызывайте фургон». Прибыл полицейский фургон, всех демонстрантов арестовали и отвезли в тюрьму. В течение последующего часа школьники волна за волной выходили из церкви и тоже подвергались аресту. За это время около двухсот демонстрантов просочились в центр города поодиночке и начали пикетировать крупные магазины.

Согласно сообщению газеты «Бирмингем ньюс», с арестованными детьми обращались вежливо. Однако один из присутствовавших на месте членов оперативной группы КЗРР доложил: «Всех девочек осмотрели на предмет наличия у них венерических заболеваний. Врачи осматривали их, не меняя резиновых перчаток...

В один из дней 800 детей не старше пятнадцати лет продержали под проливным дождем в течение четырех часов во дворе тюрьмы. Затем их посадили в открытые грузовики. Заключенных, протестовавших против подобного обращения, перевели в одиночные камеры... Мэри Хэмилтон, деятельница Конгресса, была избита. Дика Грегори, протестовавшего против плохого обращения, избивали трижды. Девочкам, попросившим аспирин, дали слабительное, а потом поместили в камеры без унитазов.

Затем они пригласили представителей прессы посетить тюрьмы и убедиться, в сколь превосходных условиях содержатся участники демонстраций. Правда, сначала тюремные власти удалили из своих учреждений постоянных заключенных. Девочек заставляли говорить журналистам, что все прекрасно. Они отказались и сообщили репортерам реальные факты. В наказание этих девочек заставили мыть коридор зубными щетками и металлическими мочалками». Тюрьмы были переполнены. Когда около 500 чернокожих школьников вышли из церкви во вторник после ленча, полиция заставила их смешать ряды и рассеяться. Узнав об этом, Джеймс Бивел объявил во всеуслышание: «Если они больше не собираются арестовывать наших демонстрантов, мы прорвемся прямо в центр города и все произойдет прямо на глазах у белых». Чернокожие начали сотнями покидать церковь. По пути к ним присоединялись новые добровольцы, и в результате, пройдя разными маршрутами, они вновь соединились в центре. Их оказалось более 3000 человек. Разделившись на небольшие группы, они быстро прошли по универмагам и крупным магазинам, распевая: «Я никому не позволю указать мне на дверь!» и «Я иду своим путем к земле свободы». Затем они вновь рассеялись и вернулись в церковь, откуда вскоре вновь устремились в центр.

Общественное мнение страны уделяло событиям в Бирмингеме все больше внимания. Сенатор Уэйн Морс сравнил действия Коннора «с натравливаем коммунистической военной машины на мирных демонстрантов в странах Восточной Европы». А сенатор от Кентукки Джон Шерман Купер сказал, что использование пожарных средств и собак «должно потрясти совесть и чувство справедливости американского народа»; он выразил сильное сомнение в том, что так уж много жителей Алабамы поддерживают «чрезвычайные меры» Коннора. Оба сенатора осуждали администрацию Кеннеди за пассивность. Директор колледжа Морхаус Бенджамин Мейс сказал, что, будь протестующим меньшинством католики или евреи, «федеральное правительство изыскало бы возможность вмешаться в конфликт».

С момента своего приезда Берк Маршалл многократно встречался с комитетом, ответственным за переговоры. Это отнимало львиную долю времени у Мартина Лютера Кинга! В Вашингтоне генеральный прокурор Роберт Ф. Кеннеди, министр финансов Дуглас Диллон и министр обороны Роберт Макнамара провели десятки телефонных переговоров с влиятельными бизнесменами и промышленниками, настаивая на скорейшем урегулировании ситуации. Юджин В. Ростоу, декан юридического факультета Йельского университета, добровольно предложил свою помощь правительству. Он связался с Роджером Блафом, председателем совета директоров крупнейшей сталелитейной компании. Блаф в свою очередь позвонил своим коллегам в Бирмингем и убедил их в том, что решение конфликта имеет большое значение для национальных интересов США. По-видимому, этот звонок стимулировал переговоры, которые во вторник продолжились глубоко за полночь.

Они завершились принятием предварительного соглашения и перемирием на один день, в течение которого предстояло доработать все детали договора.

На пресс-конференции в среду Кинг, Эйбернети и Шаттлсворт объявили о том, что на переговорах достигнут прогресс. В тот же вечер Кинг и Эйбернети попали за решетку во исполнение приговора, вынесенного им прежде, за участие в демонстрации в Страстную пятницу. Негр-миллионер Э. Дж. Гастон, один из членов переговорного комитета, быстро отправил залог в 5000 долларов, и их освободили. Активисты КЮХР почувствовали себя преданым. Шаттлсворт даже решил самолично организовать новую массовую демонстрацию, но представитель департамента юстиции уговорил его побеседовать по телефону с генеральным прокурором Р. Кеннеди. Последнему удалось уговорить Шаттлсворта не предпринимать каких-либо действий прежде, чем не освободят Кинга и Эйбернети.

Сумма залогов за освобождение всех арестованных участников демонстраций достигла 237 000 долларов. Ко второй половине четверга большая часть этих денег уже поступила в Бирмингем благодаря Объединенному профсоюзу автомобильных рабочих и Национальному профсоюзу моряков. На следующее утро 790 демонстрантов, все еще томившихся в камерах, были выпущены под залог. Вечером того же дня Мартин Лютер Кинг объявил о договоре, состоявшем из четырех основных пунктов: 1) Во всех центральных магазинах в течение 90 дней будет покончено с сегрегацией в буфетах, в комнатах отдыха, в примерочных и у питьевых фонтанчиков; 2) в этих магазинах неграм будут предоставляться те административные и коммерческие должности, которые прежде предназначались исключительно для белых; с этой целью за 60 дней должна быть изменена система найма на работу или же организованы курсы повышения квалификации; 3) должны быть освобождены все арестованные участники Движения; 4) должна осуществляться прочная, постоянно действующая связь между руководством белой и черной общин. «Это самая значительная победа справедливости, когда-либо достигавшаяся на Крайнем Юге, #8213; заявил Кинг, сияя от счастья, но тут же добавил: #8213; Настало время, когда мы должны проявлять спокойствие, достойную и благоразумную сдержанность. Не надо избытка эмоций. Ни один из нас не должен проявлять склонности к насилию... Мы также не имеем права проявлять высокомерие. Теперь мы должны нашу готовность протестовать заменить готовностью идти на перемирие». Кинг поблагодарил тех «белых людей, которые усердно работали для достижения справедливого решения нашей общей проблемы. Им необходимо отдать должное. Это #8213; люди доброй воли».

Непреклонный «Бык» Коннор призвал белых граждан бойкотировать этот договор. Однако Снайдер У. Смайер, глава группы белых коммерсантов на переговорах, публично заявил: «Вражда и взаимные обвинения ничего нам не дадут». Тем не менее белые экстремисты были настроены решительно. Ночью в субботу, в 23 часа 15 минут перед домом А. Д. Кинга взорвались две динамитные шашки. Через двадцать минут еще один взрыв разворотил стену в мотеле Гастона. К счастью, Мартин Кинг уехал на выходные домой в Атланту, и только три женщины получили незначительные травмы. Согласно сообщению «Бирмингем ньюс», нашелся свидетель, который видел машину с сельскими номерами, быстро отъезжавшую с места последнего теракта.

В ответ собралась толпа чернокожих. «Вот до чего доводит ваше ненасилие!» #8213; кричали они; затем начали бить стекла у полицейских машин и резать им шины. Был также подожжен мотоцикл и едва не перевернут патрульный фургон. Один полицейский был ранен ножом, несколько избито. Полиция, однако, действовала сдержанно и не прибегла к огнестрельному оружию.

Возбужденные негры вломились в три продуктовых магазина, которыми владели белые. Магазины были разграблены и подожжены. Затем они забросали камнями полицейских, когда те стали тушить огонь. «Пусть весь этот город сгорит!» #8213; кричали поджигатели.

Только к 3 часам 40 минутам ночи совместными усилиями белой полиции, пожарных, негритянского отряда гражданской обороны и активистов КЮХР мятеж удалось утихомирить. Возможно, решающую роль в этом деле сыграл разговор А. Д. Кинга с вожаком толпы. «Ты доктор

Кинг? Ты был в тюрьме? Твой дом взорвали?» А. Д. на все вопросы ответил утвердительно. Тогда мужчина громко крикнул: «Это #8213; наш вождь! Он сказал «по домам», вот и идите по домам». Хотя, по словам А. Д., мужчина был явно пьян, его контроль над толпой был «поразительным». Люди тотчас стали расходиться. Во время ночного побоища пострадало 50 человек, но все они остались живы. По оценке «Бирмингем ньюс», городу был причинен материальный ущерб на сумму 41 775 долларов. Осадное положение не вводилось, но в качестве мер предосторожности президент Кеннеди отправил в форт Маклеллан и на военно-воздушную базу Максвелл армейские спецчасти.

В воскресенье Мартин Кинг и Ралф Эйбернети вернулись в Бирмингем и пешком обошли негритянские кварталы, как уже делали в Монтгомери и Олбани, с проповедью ненасилия. Входя, например, в бильярдную, Эйбернети представлял Кинга, а затем Кинг перечислил разрушительные последствия субботней ночи и призвал присутствовавших впредь отказаться от насилия: «Мы не должны избивать полицейских, сколь бы жестокими они ни были. Мы не должны никого резать ножами. Мы не должны поджигать магазины». Так лидеры КЮХР шли из дома в дом и везде повторяли одно и то же.

В течение последовавших за этим нескольких недель напряжение стало ослабевать. Многие из негров, арестованных полицейскими штата, были освобождены «за недостатком доказательств», что прежде в Бирмингеме было делом неслыханным. В понедельник, 20 мая, Верховный суд США объявил дискриминационные решения властей Бирмингема неконституционными, отменив таким образом все приговоры, вынесенные неграм на их основании. В четверг, 23 мая, Верховный суд штата Алабама единогласно утвердил избрание мэра Баутуэлла. Эпоха «Быка» Кон-нора осталась в прошлом. Когда осенью встал вопрос о совместном школьном обучении, неумолимая прежде в данном вопросе «Бирмингем ньюс» в передовице заявила: «Нужна уступчивость».

Перемены в Бирмингеме происходили далеко не гладко. 14 сентября, через четыре месяца после взрыва в мотеле Гастона, белые террористы швырнули бомбу в окно баптистской церкви на Шестнадцатой улице. Четыре маленькие девочки были убиты и еще двадцать детей получили ранения. Первой реакцией негров Бирмингема была слепая ярость. Сотни людей вышли на улицы, забрасывая камнями полицейских и пожарных, пока преподобному Дж. Х. Кроссу не удалось уговорить их разойтись.

На церемонии похорон четырех юных жертв романист Джон О. Килленс воспользовался случаем объявить о кончине ненасилия как главной идеологии негритянского освободительного движения. Негры, сказал он, в случае необходимости должны быть готовы защищаться с оружием в руках.

Мартин Лютер Кинг назвал юных мучениц «героинями святого крестового похода за свободу и человеческое достоинство... Их смерть напоминает нам, что мы должны работать истово, не покладая рук, во имя того, чтобы американская мечта стала былью... Они погибли не напрасно. Господь еще способен творить добро из самого зла. История вновь и вновь доказывает нам, что незаслуженное страдание обладает спасительным эффектом. Невинная кровь этих маленьких девочек вполне может стать той спасительной силой, которая по-новому осветит этот темный город».