"Юлия Шилова. Его нежная дрянь " - читать интересную книгу автора

что в любви должно быть легко. Мужчины всегда оказывали на меня давление,
старались подчинить себе, заставить признать безоговорочную капитуляцию. А
он... Он был совсем другим... Не таким, как все. Он воспринимал меня такой,
какая я есть, и никогда не пытался меня переделать. Согласитесь, что таких
мужчин единицы. Редко какой мужчина позволит любимой женщине полную свободу
самовыражения, а он позволял.. Он слишком многое мне позволял, точно так же,
как позволяла ему я.
Раньше больше всего на свете я боялась одиночества. Само это слово
вызывало у меня шок. А теперь я понимаю, что одиночества боятся те, кому
скучно наедине с самим собой. А если ему скучно самому с собой, это значит,
что и другим с ним будет скучно. Говорят, одиночество нарушает психику,
отравляет жизнь и толкает на самые отвратительные поступки. Говорят, что это
чувство нельзя пускать на самотек, с ним обязательно нужно бороться, иначе
последует затяжная депрессия. Я испытала одиночество, когда потеряла своего
любимого. Настоящее тягостное одиночество... Это было похоже на удушье. Я
задыхалась без любви, но точно так же задыхалась и в ней. Я напоминала
неудачливого ныряльщика, который прыгает в омут под названием "любовь"... Он
хочет побыть в этом омуте как можно дольше, но у него ничего не получается,
он начинает задыхаться, а когда пытается выскочить, омут крепко держит его,
лишает воли.
Я вспомнила, как ходила к психоаналитику, чтобы он помог мне
примириться с действительностью, научиться жить без этого человека,
надеялась, что врач подскажет, как это сделать, а он сказал, что мой бывший
возлюбленный совершенно не мой человек, и выписал мне таблетки феназепама.
После этих таблеток я почувствовала себя еще хуже. Меня перестали душить
слезы, но я побледнела и осунулась и вообще перестала понимать, что делаю,
как живу. Именно в таком состоянии я случайно увидела его. Он неплохо
выглядел и мне показалось, что он научился жить без меня. В отличие от меня
у него это получилось. Может быть, это было не так. Может быть, мне
показалось. Но я увидела благодушие, которое преобладало над горечью и
разочарованием.
Не знаю, как у меня появилось желание убить его. Просто появилось, и
все. Это дикое желание переполнило все мое существо. Я внимательно
посмотрела ему в глаза. В них не было боли. В них была жизнь. Та жизнь,
которая больше не требовала моего присутствия, шла сама по себе, независимо
от моего существования. И была вполне уютной, комфортной.
- Подсудимая, на выход!
Я вздрогнула и быстро поднялась со своего места. Не зря, наверно, в
народе говорят, что от сумы да от тюрьмы зарекаться нельзя. Бог мой, я в
тюрьме! Я иду на допрос... Все это время я говорила о нем как о живом,
потому что мне до сих пор кажется, что он жив. Он и в самом деле жив в моей
памяти, в моих мыслях, моих фантазиях и моих несбыточных мечтах. Я люблю его
как прежде, а может быть, даже сильнее...
Я не могла привыкнуть к тому, что меня называют убийцей. Я не хотела
представлять его перепуганное лицо, вспоминать его жалобный крик. Я
представляла его счастливую улыбку и радостные, любящие глаза. Его руки,
такие родные и такие сильные. Вспоминала его уверения, что мы всегда будем
рядом, чего бы нам это ни стоило... Он говорил, что мои волосы пахнут свежей
соломой... А я говорила, что, если он когда-нибудь сможет меня позабыть, я
не выдержу и обязательно его убью... Он смеялся, прижимал меня к себе и