"Георгий Владимирович Шилович. Черепаха без панциря (Повесть) " - читать интересную книгу автора

полнехонькой корзиной мелких груш и мешочком тыквенных, видно еще
прошлогодних, семечек. Она льстиво поглядывала на учеников, спешивших на
уроки, и уговаривала: "Купите, детки, не пожалеете. Вкусные груши,
сладенькие. Как мед".
Шурка поморщился, вспомнив Жминду. На душе снова стало противно. Даже
тяжелые поздние антоновки, гнувшие книзу ветви яблонь за оградами, упругие и
наливные, прозрачные, как само солнце, не манили его больше. Яблоки были за
колючей проволокой. Потом и они попадут в погреб к такой же торговке, как
Жминда...
Не ласкали его взор и ярко-красные, пестрые георгины, лучистые астры,
что тихо догорали в цветниках. Их не коснулось еще первое дыхание холодных
ветров, и цветы жадно тянули свои красивые бутоны вверх, настойчиво
пробивались сквозь щели оград навстречу свету, навстречу людям.
Тяжелое, путаное раздумье овладело Шуркой, вернуло его в школу, к
оставшимся в классе товарищам.
Безучастно смотрел он теперь на сады и огороды, в потемневших глазах
застыла печаль. Сознание того, что уже ничего нельзя ни вернуть, ни
поправить, тяжкой ношей легло на Шуркины плечи.
- Смотри, смотри, - неожиданно подтолкнул его к забору Венька.
Венька ничего не замечал. Он не обратил внимания на то, что настроение
у друга изменилось.
Шурка неохотно заглянул в просвет между строгаными досками. По ту
сторону ограды виднелся небольшой шалашик-голубятня. Птицы ворковали, не
спеша водили свои хороводы.
- Видишь, видишь! - прилип к щели Венька. - Вон какой дутыш. А космач,
космач, взгляни, какой красавец!
Венька восторженно наблюдал за птицами. Потом надумал поднять голубей.
Подхватил с земли комок, чтобы запустить им в птиц, но Шурка решительно
воспротивился:
- Не надо, - и показал глазами на овчарку, которая сидела на крыльце
дома и зорко следила за каждым их движением. - Это тебе не дворняжка.
Он отошел от забора и плюнул сквозь зубы в щель. Но не попал,
отвернулся и смущенно проговорил:
- Далековато.
- Стрелок из тебя, - усмехнулся Венька. - Смотри, как я сейчас вжарю!
Он размахнулся и с силой метнул камешком по голубятне.
- Видал, как надо!
За забором тотчас же послышался грозный лай овчарки. Собака разъяренно
бросилась к забору, ощерив влажные зубы.
- Ну и цербер! С таким только на волков, правда? - сказал, повернувшись
к Веньке, Шурка.
Но Венька уже не слышал его. Он улепетывал со всех ног подальше от
грозящей опасности. Лишь в самом конце улочки возле железнодорожного
переезда догнал его Шурка. Замедлил шаг и сказал:
- Послушай, Кривой Зуб, чего ты дрейфишь? Как тогда...
Венька промолчал. Знал, на что намекает Шурка - виновник клички.
Действительно, ни с кем в их классе такого не случалось: у всех
молочные зубы менялись без особых недоразумений, своим чередом. А вот у
Веньки один передний зуб ну никак не выпадал. Долго шатался, из-под него
начал расти молодой, а он упрямо не хотел покидать родного гнезда. Иногда