"В.Шинкарев. Папуас из Гондураса" - читать интересную книгу автора

касающееся вещей очевидных могло бы вызвать улыбку, но осторожность
бедняги, так наказанного судьбой, понятна, простительна и трогательна.
Уже устраненная опастность неизменно вызывала у него ужас - после
единственного землетрясения несчастный так и не решился залезть в пещеру
за своими нехитрыми пожитками. Искупаться в море он боялся из страха
перед бурями, отливами и морскими чудовищами. Лодкой, имеющейся у него,
он не пользовлся ни разу. На огнедышащую гору бедняга и посмотреть
боялся, и уж, конечно, ни разу к ней не подходил. Вот, например, одна из
записей: "С утра грянул сильный гром. Упав в испуге, пролежал два дня без
движения."
- А почему вы нашли его лежащим в гробу?
- В последние, наиболее тягостные годы одиночества, несчастный все
чаще сетовал на то, что, мол, "некому, меня, несчастного, схоронить".
Полгода напряженного труда ушло на постройку гроба, после чего бедняга
задался вопросом: кто же его туда положит после смерти? Единственный
выход заключался в том, чтобы подолгу лежать в гробу ждать смерти.
дневник последних лет пестрит записями типа: "6 октября. Весь день лежал
в гробу, но смерть нейдет." Несчастный сосредоточился на похоронной теме
настолько, что некоторые записи я склонен приписать его растроенному
воображению. Например: "У меня на острове родилось три сына..."
- Как? - вскричал Питер Счахл, мучительно закашлявшись.
Капитан строго взглянул на Питера и продолжил:
"...три сына, три здоровых молодца. Первого я назвал - Не кит а кот,
второго - Не кот а кит, третьего - И кит и кот. Но рано я радовался, все
равно некому будет меня хоронить: всех троих кау-кау антропофаги-
антропософы."
- Что такое "кау-кау"?
- "Кау-кау" по туземному - сожрали.
- Судя по именам, это были сыновья от туземки?
- Фрау, в дневнике нет больше ни слова, проливающего свет на этих
странных сыновей, нет ничего и про антопофагов-антропософов. Конечно,
несчасный очень боялся туземцев и, защищаясь от них, перегородил весь
остров, но ни разу он не упоминает о том, что кого нибудь видел, за
исключением странной записи: "26 мая. Боже, как мне надоела эта пьяная
матросня!" Судя по этим словам, можно предположить, что остров все же
посетило оп крайней мере хотя бы одно цивилизованое судно, но вы же
знаете нравы матросов нашего торгового флота: высадившись на берег, все
страшно перепиваются и общение с островитянами, в том числе обитателями
необитаемых островов, сводится к выяснению вопроса о том где достать
бражки или самогона. К мольбам о помощи они совершенно глухи и более чем
вероятно, что на просьбы несчастного представить его капитану, матросы
отвечали пьяным гоготом и пожеланиями "сидеть, где сидишь","не рыпаться"
и т.п. Следующая запись поражает своей безысходностью: "27 мая. Господи!
Опять никого, никого! Хоть бы инопланетяне какие-нибудь пожаловали! Я
настолько одичал и опустился, что сегодня, выйдя из дома, не застегнул
штаны (при этих словах фрау Маргареу бросает выразительный взгляд на
лорда Хроня. Однако лорд, убаюканный речью капитана, уже давно поджал уши
и спокойно уснул.) Так я дойду до того , что буду купаться голым и
мочиться под кусты!"
Надо сказать, что туалет был первой постройкой островитянина по