"Николай Шипилов. Остров Инобыль. Роман-катастрофа" - читать интересную книгу автора

отошедшей в прошлое молодой жизни.
- Не узнаешь, Люба?.. - молвил он.
- Игна-а-ашка! Сопры-ы-кин! - пропела она прежним голосом. - Ой ты,
слезненький ты мо-о-ой! А у меня собачка пропала...
Игнатий хлопал себя по карманам - искал табакерку. В ощущении слезы он
дробно хлопал поредевшими за жизнь белесыми ресницами и помаргивал глазами
так, будто намекал двум девам поочередно.
- Помирать вот вернулся...
- И давно помираешь-то тут, Игнашка?
- Два года как... В сентябре... Ага, Люба... Вернулся - ни тебе дома,
ни погоста, капитал один кругом-то, дак...
- Дак садись, покормлю! У меня тут две козы в обзаведеньи-то! Куры!
Собачка вот пропала, а то б она тебя тут облаяла бы... Видишь тарный ящик?
Дак садись! Коммунистом был - попривык по президиумьям...
Игнатий помял сигаретку, понюхал табачок, говоря:
- Я ведь, когда маленьким был, Люба, то думал: земляки это покойники...
А мы с тобой еще живые земляки...
- Живы-ы-ые! - согласилась Люба, готовя еду и непрестанно осеняя ее
крестной щепотью. - Мне что? Живу! А много мне надо?.. Которые вон и на
свалке живут... Извели коммунисты народ... Ты сам, Игнашка, во царствие
Никиты гонениям нас, православных, подвергал...
- Подвергал, Люба.
- А мне что? Я духом не гнию. Ведь сказано: "Скорбную жизнь оплачет
тогда вся земля, оплачет море и воздух, оплачет солнушко и травы, оплачут
зверцы дикие вместе с пташками, оплачут горы и холмы..." С солью огурцы-то
будешь? "...оплачут горы и холмы, и полевые деревья - и все это благодаря
роду человеческому..."
- За что? За что, Люба?
- За то, что отклонились от Бога и уверовали в обольстителя. На кого
теперь грешить? Ты батюшку Тихона вспомни! Голодал, подвижник, а вы,
коммунисты ваши, полти свиные за еду не чли да стяги говяжии... Пустошили
все круг себя...
- Бог велит прощать, Люба! Мы в заочном университете это проходили.
Смущенный... это самое... гордыней... Не все коммунисты-то ... стяги-то...
- Слепые вы, Игнашка... И мехоноши ваши слепые...
Игнатий вяло уклонялся, увиливал:
- Косы-то твои где?
- Козы мои на Шишкиной гари. Помнишь Шишкину гарь? Прошлое лето тут
паслись, где огородик я огородила... А ныне возьми кто-то да распаши там
целик! Да мак посей! Теперь и ходить-то туда боюсь...
- А чего боишься-то, Люба?
- Дак мак! Мак - наркотика!
- Да-а... - согласно покивал головою Игнатий. - Помри вот - прикопать в
ямку некому... Сын у меня во сне помер. Ага... Заснул и отошел... Внучка в
городе Кейптаун, в гости деда не зовет... Правнук у меня теперь, Люба,
мулат! Зебра такая полосатая!
- Ох, ох!
- А твои-то где? Приемыши, вроде, у тебя были, Люба! Помню, трое...
Старушка Родина молча высыпала в кипяток пакетик супа и заправила
зеленью. Но сочла вежливым ответить поговоркой: