"Николай Шипилов. Остров Инобыль. Роман-катастрофа" - читать интересную книгу автора

столбы, а не люди. А ведь достаточно сказать, что в нашей стране живет
крупный ученый-ядерщик из Протвино. Зарплаты - фиг, жена - умерла, сам -
закеросинил. А ни приготовить, ни постирать не умеет. И познакомился с одной
дамой из сквера. Финал известен, банален и скверен. Был лубяной домик -
сплыл, как ледяной. Он живет здесь и здесь ему, моему другу-академику
нравится. Он спокойно занимается изучением жизни крыс, как в "шарашке".
Много человеку надо? Его спросят: кому, мол, твои записи принесут радость? А
он: Россия проснется! Какой человек! И представьте рядом с таким человеком
всезнайку с фотоаппаратом наперевес, который приехал писать об отбросах
общества. Кто из них полезней обществу?
А возьмите генерала железнодорожных войск, моего ближайшего соседа! Всю
жизнь с колес не сходил, чтоб орден получить. Нет, корреспондентов я не
люблю. Мне стыдно, что когда-то я был одним из них и мнил себя судьей и
пророком.
Я, мама, главный над пятью бригадами переборщиков мусора. Еще два года
назад, когда я был здесь новеньким, мой рабочий день начинался около восьми
утра, когда по графику приходит первая чисто вымытая машина
"Спецавтотранаса" - мусоровозка, а заканчивался к полуночи.
Теперь я начальник и могу позволить себе хоть изредка заняться
литературным творчеством и политическими прогнозами. Живу в балке. В балке у
меня холодильник и цветной телевизор марки "Сони", а вот электричества здесь
нет, о чем весьма и сожалею. Надо мной лишь начальник свалки полковник
Тарас, умный и политически грамотный человек, наш вождь и лидер. А до него
был крысятник Трунов, его застрелили возле собственной сауны. Тот сидел в
своем кабинете на помоечном стуле и за помоечным столом, а деньги, которые
давал на мебель "Спецавтотранс", он приватизировал. Вот жадность его и
сгубила.
Об этом - шабаш.
Умер великий Пан коммунизма, мама! Ты умерла, умерли сотни обманутых
вкладчиков, и миллионы просто обманутых. Я живой, не убитый аминазином и
ментовскими демократизаторами, я - безволосый самец мартышки в очках,
мнивший о себе, что образован и учен. Я отверг в душе своей поиски правды. И
живу на отличнейшей свалке, а иногда бываю женат. Зовут меня здесь Любомиром
Хреновичем, как-то по-хлебниковски просто. Однако мне это не совсем
нравится, обидно за старую русскую фамилию, мама. Хреновы мы - старое
русское древо. Но что эти обиды в сравнении со счастьем жить и никому не
завидовать! Жить уже при самом конце мира, на его черепках, на свалке
человеческой истории! Какие там снега Килиманджаро! На вершине мусорной
кучи - нет льда. Она лишь потому не имеет снеговой шапки, что все время
растет...
Обезьяны в мундирах не раз били меня резиновыми жезлами - кремлевцы
внушили им, что они люди... Эти тщеславные психопаты играют в блюстителей
правопорядка. Раньше это называлось prseudologia fantastica. Тщеславным
авантюристам важна зачастую не выгода, а та социальная роль, которую они
играют. Они играючи били меня, а из мешка моей кожи текла красная жидкость
первой группы - твоя, мама, и папина, и моя, наша прапрапражидкость.
Случалось со мной такое, о чем чистой бумаге и сказать-то стыдно! И как
раз тогда, когда я старался одеваться прилично, подобно другим мартышкам
носил галстук, чистил обувь поролоновым мякишем и пшикал подмышки
дезодорантами... Тогда я был нищ, как миллионы других очкастых безволосых