"Николай Шипилов. Остров Инобыль. Роман-катастрофа" - читать интересную книгу автора

поскольку опаздывает на обход. Машинист не послушался доктора. Доктор
повторил все сказанное ранее, но уже в оскорбительной форме. В пункте Б
усталого доктора встретили бодрые санитары и устроили на отдых в то самое
отделение, куда и опаздывал он на обход.
А юный Антон интуитивно понял, что ему не нужна публичная слава, как
"яркая заплата на ветхом рубище певца", а нужно ему спокойнее, добротное,
как рабочая спецовка, цеховое признание. Вместе с Чугуновским он с восьмого
класса готовился к адвокатуре, но Чугунок, по выражению Антона, дал трещину.
Он юркнул в какой-то станкостроительный техникум, оттуда загремел в
армейский стройбат, писал с Уральских гор, что учится заочно в институте и
станет министром машиностроения, если не обопьется до смерти антифриза.
Почему именно антифриза - Антон так и не понял, а позже забыл
поинтересоваться по той простой причине, что виделись друзья детства редко,
жили розно, как все москвичи, и чаще перезванивались. Сувернева ценили в
адвокатской коллегии. Он провел ряд удачных мелких процессов, стал защищать
крупных мерзавцев. Но - увы! Закон и справедливость - не родственники и даже
не сводные дети. И по мере того, как рос его адвокатский престиж, росло
отвращение к делу, а актеры, в сравнении с адвокатами, уже казались
приличными и глубоко несчастными людьми. Насмотревшись на отвратительные
ужимки правосудия, он еще нашел в себе силы для крутого виража и ушел в
следственные органы, тогда еще КГБ. А там доктор права Сувернев окончательно
понял, что ничего в своей жизни уже не изменит, и что всяк хорош на своем
месте.
Женился же Антон Николаевич однажды и навсегда.
Супруга его оказалась красавицей позднего цветения, то есть прибавляла
в красоте с годами. Она оказалась как бы взятой на вырост. Родила двойню:
мальчика и девочку. И друга Чугуновского она жалела: "Пропадет..."
Валера Чугуновский с годами стал Суверневу понятней и дороже, как
всякий веселый глупец, когда ты связан с ним дружбой и когда ничем не
рискуешь. Чугун был неизменен в своем высокозатратном жизнелюбии. "В нем
погиб художник..." - без печали, впрочем, а с каким-то восторгом даже и
восхищением думал Антон. И в это шаблонное определение входила вся его
приязнь к товарищу.
Антон догадывался, что от юной женки Чугуну добра ждать не стоит. Еще
полгода назад он просил своего товарища из налоговой инспекции, который
"разрабатывал" местных нуворишей, бывать у Валерия Игнатьевича и мотать на
ус.
Потому, когда тот позвонил, сказал, что на жизнь "объекта" совершено
покушение, и попросил приехать, Антон сразу же отозвался. И прихватил с
собой нужных людей.
Дорогой он рассказал Федору Федоровичу Мыльцеву о характере своего
неувядаемого дорогого друга. Федор Федорович вел машину и слушал.
- В юности, доктор, меня бесило сознание того, что он, Чугунок, с его
заурядной внешностью считает себя неотразимым. Таким, что лучшие женщины
мира не будут спать ночами, если узнают о том, что в энской воинской части,
где служили наши отцы, живет некий Валерий Чугуновский!
- Письма актрисам писал?
- Писал! Писал и знатным ткачихам, и чемпионкам! Пачками! Как солдат
или зэка! Я ему говорю: "Ты кто такой-то? Кто ты такой, чтобы они бросались
к тебе на полати, на ходу срывая с себя папильотки!" А он мне: "Как это кто?