"Галина Даниловна Ширяева. Человек Иван Чижиков (Повесть) " - читать интересную книгу автора

тетей Шурой - так звали ее все ребятишки во дворе, - а тетей Сашей. Но
зато когда он говорил "тетя Саша", то всегда добавлял еще и ее фамилию. То
ли извинялся за "тетю Сашу", то ли для того, чтобы всем было ясно, какую
именно Сашу он имеет в виду. Дина с Андреем иногда, подшучивая над
матерью, называли ее тоже по-валеркиному: "Тетя Саша Чижикова проснулась!
Доброе утро, Саша Чижикова!"
Старый клен у крыльца - самый старый и самый высокий - хлестнул Дину
по лицу мокрой веткой, когда она проходила мимо. Клен разбух от воды,
обвис отяжелевшими ветками, и Дина весело подумала о том, как после дождя
заманит под этот клен Андрея и тряхнет ветку.
Она надеялась, что Андрея дома нет: он еще с утра собирался к Игорю,
однокласснику. Но оказалось, что дверь квартиры приоткрыта. Значит, Андрей
дома. Дина вздохнула и стала подниматься по лестнице.
Тоненько, как гитарная струна, запела стоящая под лестницей пила,
когда Дина ступила на рассохшиеся ступеньки. Пила умела петь по-разному.
Она умела радоваться: трень-брень, трень-брень, когда по лестнице бежали,
подпрыгивая на каждой ступеньке. Она умела грустить, если по лестнице
поднимались медленно и тяжело. Несколько раз пилу уносили в сарай, но Дина
каждый раз потихоньку приносила ее назад, под лестницу. Без нее было
скучно.
"Э-эх! - пела сегодня пила, сочувствуя Дине. - Э-эх! Сейчас попадет!"
Сейчас попадет! Сегодня Дина провинилась: ей запрещалось мокнуть под
дождем, а тем более шлепать босиком по лужам. Дождь и лужи казались матери
и Андрею страшными чудовищами, готовыми в любую минуту слопать Дину или, в
лучшем случае, уложить ее в постель с высокой температурой.
Ой, как Дине иногда хотелось поссориться с матерью из-за этих луж! Ну
так же, как она ссорилась с подругой Лелькой!
Если посмотреть на мать чужими, не Диниными глазами, то ее можно
принять за девчонку. Маленькая, худенькая, морщин на лице почти нет, а
седые паутинки в волосах незаметны, потому что волосы у матери светлые.
Недаром же все знакомые зовут ее просто Шурой. Никто не называет по имени
и отчеству.
Но Дина с матерью никогда не ссорилась. Тем более из-за луж. Здесь
мать была права, никуда от этого не денешься: у Дины плохо с легкими. И с
Андреем Дина тоже из-за луж никогда не спорила и не ссорилась. А вот
сейчас будет ссора.
Андрей сидел за столом и пришивал пуговицу к своей рубашке. Он не
пошевелился, даже плечом не повел, когда Дина вошла в комнату. Дина
попробовала с налету к нему подступиться:
- Давай пришью!
Он ответил ворчливо, сквозь зубы:
- Обойдусь как-нибудь.
Дина вздохнула и прошла мимо него в кухню. Здесь она стянула с себя
мокрое платье, накинула на плечи мамин халатик и выгрузила из авоськи на
стол длинную тяжелую рыбину, из-за которой ходила через Соколиную гору в
поселок нефтяников: жареную рыбу любили и мать, и Андрей, и Дина, и
котенок Кузька.
Кузька, почуя рыбу, завертелся волчком вокруг стола.
- Подожди! - громко сказала ему Дина. - Потерпишь. Еще никто не
обедал. Может быть, кое-кто еще голоднее тебя. Может, кое-кто с самого