"Галина Даниловна Ширяева. Гюрги-Дюрги-Дюк (Повесть) " - читать интересную книгу автора

вчера деду номер Юлькиного рейса, в телеграмме сделала оговорку -
возможно, Юлька еще раздумает лететь, пусть он на всякий случай не
беспокоится, если Юльки не окажется в самолете.
Но подруга Любка, узнав вчера вечером об этой телеграмме,
многозначительно усмехнулась и сказала, что все идет так, как и положено.
Именно так, как она, Любка, предполагала и предсказывала. И добавила, что
все это очень здорово напоминает ей ту двадцать третью страницу из
"Овода", где Артур и Монтанелли решают, ехать или не ехать Монтанелли в
Рим. И Юлька, поразмыслив, сегодня утром гордо сожгла все корабли, заявив
матери, что ее решение ехать к деду и прогостить у него до самого
сентября - окончательно и бесповоротно...
Все произошло до смешного глупо и непоправимо! Самое обидное то, что
Юлька влипла в эту невероятную историю сама, собственными силами, и никто
в этом не был виноват, хотя, конечно, влипнуть ей в эту историю здорово
помог Василий Леонтьевич. Он появился месяца два назад и бесцеремонно, не
спросясь, протаранил Юлькину жизнь, разделив ее на две части - на ту,
которая прошла, в общем-то, терпимо, и на ту, которая еще только
начиналась и от которой можно было ожидать всяких неприятностей...
Правда, Юлька простила ему это из-за матери. И еще из-за того, что он
курил сигареты. Потому что Юлька любила медленные синие колечки
папиросного дыма в комнате. Вспоминались тогда очень ясно уже почти
забытый голос отца, его крепкие, тугие ладони под Юлькиными ладошками и
его необыкновенные, уже никогда нигде потом не слышанные ею песни:

Когда полыхают зарницы,
Приходит гроза из-за гор,
Поближе к окошку садится
Мой старый товарищ - майор...

Юлька любила петь - когда была одна в комнате. А еще она любила
заучивать самые интересные отрывки из любимых книг, в особенности
последние страницы, и читать их наизусть где-нибудь в пустом помещении,
чтобы голос звучал красиво и громко и чтобы просыпалось эхо, всегда спящее
по углам больших и пустых комнат... Именно за этим занятием и застала
Юльку вернувшаяся с работы мать в тот печальный вечер на прошлой неделе,
когда глупая невезучая Юлька влипла в историю.
Юлька стояла посреди комнаты и голосом старого одинокого Бальтазара
призывала:
- Ихтиандр! Ихтиандр! Сын мой!
- Опять конец из новой книги, да? - спросила мать задумчиво и
серьезно, и это Юльку страшно разволновало. Обычно Юлькины спектакли
смешили или сердили мать - в зависимости от ее настроения.
- Н-надоело, - выпалила Юлька неожиданно.
Она хотела сказать совсем не то, она хотела спросить, накрывать на
стол или подождать немного, но споткнулась на букве "к" в слове
"накрывать". Когда Юлька начинала волноваться, она, хоть убейте ее, никак
не могла выговорить именно то, что хотела сказать.
- Что тебе надоело? - тревожно понизив голос, спросила мать.
- Н-надоело, - сказала еще раз Юлька, отчаянно заикаясь даже на тех
буквах, которые обычно ее никогда не подводили. - Н-надоело, что в-вы с