"Вяч.Шишков. Пейпус-озеро (Повесть)" - читать интересную книгу автора

что ядовитый сарказм Павла Федосеича ничуть не мог его поколебать.
И в мечтах, не замечая пути, он еще засветло пришел в соседний
фольварк, где квартировал штаб дивизиона. В канцелярии, опрятной и свет-
лой, сидели два писаря. Один набивал папиросы, другой шлепал на пакеты
печати.
- Тебе кого?
- Поручика Баранова.
- Ад'ютанта? Они у генерала. Сейчас придут.
Зазвякали серебряные шпоры, и через открытую из генеральского кабине-
та дверь вышел сухой и высокий, подтянутый офицер. Нахмурив брови, он
быстро пробежал письмо.
- Ага... От Сергея Николаевича. Но дело в том, что мы штаты сокраща-
ем... А впрочем... Вы хорошо грамотный?.. Попробуйте что-нибудь напи-
сать...
Николай Ребров красиво, каллиграфически набросал несколько фраз. Раз-
дался звонок генерала.
- Довольно... Прекрасно... Дайте сюда, - сказал ад'ютант и, нежно
позвякивая шпорами по бархатной дорожке, скрылся.
Через минуту выплыл в расстегнутом сюртуке тучный генерал. Писаря
вскочили и вытянулись. Короткошеяя, круглая, усатая голова генерала, за-
вертелась в жирном подбородке, он потряс бумагой под самым носом юноши и
- сиплым басом:
- Это что? Новая орфография? Без еров, без ятей? Здесь, братец, у нас
не Совдепия. Не надо, к чорту, - и, раздраженно сопя, ушел обратно.
За ним долговязо ад'ютант. Писаря хихикнули. Один тихо сказал:
- Пропало твое дело.
- Ни черта, - сказал другой, - он у нас крут, да отходчив...
Вошедший ад'ютант об'явил:
- Ты принят... Не взыщи, у нас на "ты"... Субординация. - И к писарю:
- Слушай, как тебя... Масленников, выпиши ему ордер на экипировку. Жить
он будет с вами. А ты, Ребров, подай докладную записку о зачислении. Ты,
видать, грамотный. Из какого класса? Окончил? Значит почти студент. От-
лично. Я генерала переубедил. Старайся быть дисциплинированным. Волосы
под гребенку. Орфография - старая. Если произнесешь слово "товарищ" -
генерал упечет под суд. Садись, пиши. Сколько тебе лет? Восьмнадцать?
Можно дать больше.

* * *

Их комната была просторной, светлой, но насквозь прокуренной и про-
пахшей какой-то редечной солдатской вонью. По стенам висели: в узеньких
золоченых рамках старинные батальные гравюры английских мастеров, давно
остановившиеся в дубовой оправе часы и, на вбитых гвоздях, амуниция пи-
сарей. Грязь, окурки, кучи хлама. В особенности блистал неряшливостью
угол прапорщика Ножова. Сам прапорщик тоже представлял собою фигуру нео-
бычайную: черный, длинноволосый, с остренькой бородкой и впалой грудью,
он похож на переряженного в военную форму священника. Лицо сухое, с чер-
ными, блестящими, как у фанатика, глазами. В боях он командовал отрядом
мотоциклистов, но при беспорядочном, похожим на бегство, отступлении,
мотоциклетки застряли в проселочной русской грязи и достались красным.