"Вячеслав Шишков. Алые сугробы (Рассказ)" - читать интересную книгу автора

И долго озирался на радугу, на встающие в тумане уплывающие призраки;
грохот глуше, глуше, и, когда уткнулись путники в стену гор, было совсем
тихо, безмолвная стояла ночь.


IV

Прошло три дня. Конь Афони рассек камнем ногу, стал хромать. Степан
встревожился. Афоне нипочем. Он все мечтал о Беловодье, о радуге,
рассуждал сам с собой, по привычке размахивая руками, иногда крестился и
шептал молитвы. Степан был хмур: запасы убывали, дичь не попадалась на
пути, а главное, чем ближе подъезжали путники к снеговому перевалу, тем
дальше, казалось, отодвигался он.
Теперь ехать поневоле приходилось шагом. Да и тропа стала капризной,
озорной: как будто нарочно, играючи, она заманивала человека вдаль,
крутилась меж огромных камней, подпрыгивала вверх, на уступ скалы, чтоб
вновь упасть в бездну и там где-то схорониться в серых россыпях курума.
Путники поняли, что началась опасность, что горный дух Алтая -
человеку враг.
- Ну, Афоня, теперича держись.
- Держусь.
Конец четвертых суток караулил их. У Афони с утра щемило сердце, лицо
бледное, напряженное, взгляд растерянный и странный.
Солнце в горах садится рано: горный дух Алтая любит прохладу,
одиночество и мрак.
Солнце садилось. Гребни гор обрамлялись золотой чертой заката. Стало
вдруг холодно. Тропа предательски манила путников на высокую скалу. Они
послушно поддавались. Тропа шла обрывистым карнизом, бомом. Внизу гремела
речонка. Вода в ней кипела белой пеной. Из ущелий к речке выползал туман.
- Степан, чего-то боюсь я.
Путники были на большой высоте.
- Гляди мне в спину, не гляди вниз, - не поворачивая головы,
проговорил Степан.
Горы на западе стали черными, туман поседел, обозначился резче.
Солнце скрылось, и лишь световые мечи рыхлыми пучками шли от него из-за
гор в пространство. Сумрак вырастал со дна, поднимал свой горб - вот
выпрямится, встанет и растопырит над Алтаем расшитую звездами хламиду.
Скала, по откосу которой карабкались лошади, почти отвесно падала в
невидимую речку. Тропа лепилась сбоку, как карниз, по случайным, созданным
природой, выступам, а скала вздымалась над тропой и уходила вверх, в
хмурую глубь небес. Иногда ширина тропы была в сажень и больше - кони шли
вольготно; то она суживалась до аршина: тогда даже Степана кидало в
оторопь, сердце же Афони обмирало, он холодел, дрожал. Чтоб не загреметь в
пропасть, кони в опасных местах шли в наклон, норовя прижаться к скале.
Всадники помнили наказ сибиряка - сиди, не шелохнись, не мешай коню;
всадники сидели смирно, Афоня чуть дышал. Кони отрывисто всхрапывали, бока
дрожали; напряженный шаг их осторожен, точен. А тропа забирала выше, выше.
- Повернем назад, - слезно взмолил Афоня.
- Дурак, - ответил Степан. Голос его сердит, безжалостен. - Как же
назад, ежели коню не оборотиться?