"Вячеслав Шишков. Алые сугробы (Рассказ)" - читать интересную книгу автора

Вот раздался грубый трубный звук. Тьма откликнулась и замерла. Это
ревет горный козел. На душе стало легче - не умер, жив.
Афоня хныкал, бормотал:
- Экие страсти, батюшки мои... Голова чего-то у меня кружится.
- Ну?..
- Тово гляди сорвусь.
- Держись. А то костей не соберешь.
- Пресвятая ты моя богородица... Заступница...
Вдруг облака стали серебриться.
- Никак месяц, - радостно сказал Степан.
Из-за хребтов взнялась луна, облака разорвались, пространство
посерело, потом вдруг наполнилось ровным голубоватым светом. Столпившиеся
горы враз отпрянули на свои места, внизу засверкала серебристым шнуром
речка, из мрачных провалищ плыл туман.
- Батюшка Степан... Сорвусь!
- Завяжи глаза.
- Страшно шевельнуться.
Степана покоробило. Он чувствовал, что Афоня вот-вот опрокинется в
пропасть, и не было силы помочь ему. Степан шевельнул повод, лошадь
вздохнула и осторожно двинулась вперед.
- Поезжай полегоньку. Ежели страшно - защурься! - крикнул Степан и
привычным ухом поймал, как сзади цокают о камень копыта.
Тропа быстро пошла книзу, стала шире, от сердца Степана отлегло.
Облака то наплывали на луну, то разлетались. Тропа чуть поднялась вверх и
круто стала спускаться. Речка здесь разлилась широко, была молчалива и
тиха: рухнувшие скалы подпирали ее течение. При лунном свете Степан ясно
различал над ее поверхностью мокрые, блестящие лысины камней.
"Слава богу, выбираемся", - облегченно вздохнул он.
Но вот его лошадь приостановилась, подобрала все четыре ноги в одну
точку и скакнула вниз. Степан едва усидел, схватившись за шапку.
Еще прыжок - Степану больно стукнуло ружье о спину.
- Эй, держись! - закричал он Афоне.
Но в этот миг что-то загрохотало сзади. Степан круто обернулся,
обмер: лошадь Афони сплоховала - всхрапывая и цепляясь передними ногами о
край скалы, она грузно сползает задом в пропасть.
- Афоня! Афоня!
Еще мгновенье - и, высекая копытами искры, лошадь со ржанием
покатилась вниз.
- Афоня!! - чужой, отчаянный крик вылетел из груди Степана. Он
соскочил с коня и бросился к краю пропасти. - Афоня, где ты? Эй!
Лунный сумрак молчал. Только разрывало сердце смертельное лошадиное
ржанье внизу, сменявшееся тяжким кряхтеньем и почти человеческими ее
стонами. Конь Степана тревожно ржал в ответ и бил копытом о камни.
- Степан, умираю... Степан... - слабо раздавалось возле Степана,
немного ниже, во тьме.
Степан, как лунатик, стал осторожно переступать с карниза на карниз.
Он не думал об опасности, его кто-то вел, указывал, куда ступить, он
сделался легким, бездумным, странным, ноги враз прозрели, руки к скале -
магнит к железу, крылья опасности поддерживали его над бездной, страх вел
книзу бесстрашным для души путем.