"Вячеслав Шишков. Странники" - читать интересную книгу автора

Филька отерся рукавом своего отрепья и умоляюще посмотрел на Амельку,
как бы ища защиты.
- Пойдем к Майскому Цветку, - пригласил он Фильку, а на Пашку Верблюда
полушутливо закричал: - Ежели еще дозволишь вне программы, я те паюсной
икрой весь зад вымажу! Да, да. И лизать заставлю... Филька, айда! Топай за
мной.
Пробирались между кучками оборванцев. В трех кучках резались в
грязнейшие, обмызганные карты. За печкой внутри баржи был натянут в виде
палатки большой брезент, украденный с хлебного штабеля. Амелька с Филькой
вошли в палатку.
- Здравствуй, Майский Цветок, - проговорил Амелька.
- Здравствуй.
При свете стоявшего на ящике застекленного фонарика Филька разглядел:
дощатые нары, на нарах - прикрытая ветошью солома, на соломе - маленькая
женщина; она кормила грудью ребенка.
- Вот тебе, Майский Цветок, сиська резиновая для парнишки, вот сливы,
вот пряники. А это вот конь ему.
- Спасибо, - ответила женщина. - Спасибо. Вон, на ящике, видишь; мне
много натащили всего. Вон вино красное. Да я не пью. Пейте.
Амелька спросил женщину:
- А где твоя шуба? - Покажи новенькому свою лисью шубу.
- А нешто не видишь? Вон висит. Амелька, конечно, видел. Он снял шубу
и подал ее Фильке.
- Подивись. Краденая, конешно. По-нашему - темная.
Филька пощупал потертую одежину, сказал:
- Бархат, надо быть. Вот так шуба! Амелька самодовольно засопел,
повесил шубу и с хвастливостью добавил:
- У нас все роскошно. Не иначе.
Филькины глаза привыкли к полумраку. Он внимательно рассмотрел
женщину. Она лежала в синеньком ситцевом платье, в лакированных, больших,
не по ноге, башмаках и с браслеткой на худой, как палочка, руке. Она
показалась Фильке подростком, с желтым худощавым лицом, - правда, приятным
и ласковым. Хороши задумчивые темные глаза ее: в них была и непонятная
скорбь, и что-то детское, обиженное, такое знакомое Фильке. Она глядела
новичку в лицо, пыталась приветствовать его улыбкой и не умела этого
сделать.
- Который же год тебе? - несмело спросил он. Она молчала. За нее
ответил Амелька:
- Ей скоро четырнадцать. А вот могла все-таки раздвоиться, дитю
родить. Три недели тому назад.
- А где же муж-то твой?
Девчонка язвительно ухмыльнулась, закинула за голову руки и, как-то
жеманно изогнувшись вся, отвернулась к стене.
- Надо полагать, мужьев у нее достаточно. Ежели она пожелает, то
можешь и ты. Очень просто. Твоей марухой будет.
Филька сплюнул. Девчонка вдруг захохотала. Хохот ее был особенный,
взахлеб, визгливый и дикий. Филька заметил, как плечи ее заходили,
судорогой свело выгну-тую спину, ноги задергались.
- Не плачь, Майский Цветок, не плачь, - ласково, сердечно сказал
Амелька и погладил ей спину.