"Вячеслав Шишков. В парикмахерской" - читать интересную книгу автора

легкое, отчего влечет чахотка. А вы извольте взглянуть, ваше
превосходительство, на этого субъекта Родионова, у него, между нами говоря,
чересчур кривое горло, и кадык самый неестественный. Вот по этому по самому,
ваше превосходительство, Родионов поупорствовал, но, снисходя к вашим
заслугам, он изволил приступить к стричью, приняв весь риск чахотки на свою
личную ответственность.

Генерал поморщился и протянул так, знаете ли, иронически:
- Мм-да-а,- а потом как пустит: - Да за такую мни мую пропаганду вас в
окопы, подлецов!
С тех пор ни ногой ко мне. Да и черт с ним. Или, например, разные дамы
из высших аристократок. Подъедет в карете какая-нибудь барышня рюрюрю,
капризного воспитания,- беда, я вам доложу, хоть плачь. "Ах, щипцы горячи!
Ах, бандо не умеете класть! Ах, профиль мне испортили! Ах, какие руки у вас
не очень чистые!" До того прыгаешь над ней, что не только рубаха, а и
сапоги-то взмокнут.
Ну, а теперь на этот счет, в направлении, то есть, женского пола, нам
с новым режимом большое облегчение вышло. Коммунисток, например, случается
стричь - одна приятность. Ее чем короче обкорнаешь, тем лучше: картуз
надела, трубку закурила и пошла. Очень ей надо локоны пускать да всякие
рюрюрю, раз у нее одни заседания на уме.
Но коль скоро дело коснулось нового режима, я скажу. Можете себе
представить, что было после революции. Тут уж черт знает что... Советские
парикмахерские открылись, народ повалил толпами, неизвестно откуда и
взялся. Ведь, кажется, подыхали все от голода, а стричься да бриться -
огромные хвосты: конечно, всякому лестно на дармовщинку-то. Ну, надо правду
сказать, теперь уж дело прошлое: обращались парикмахеры безобразно,
потому - мастера озлоблены, голодные, холодные, заработков лишились, на
учете все,- поэтому стригли с остервенением. Иного так оболванят, тошно
смотреть. Подойдет стриженый субъект к зеркалу и попятится в полном
затруднении себя признать. Зато в три минуты: цырк-цырк-цырк - и готово.

И волос этих бывало да шерсти человеческой с бород прямо неимоверные
размеры: каждый божий день по двуспальному матрацу можно бы набивать. Но,
конечно, мы не американцы.
Или не угодно ли такую хронику. Заведующим в нашей коммунальной
парикмахерской был ротный цурульник из солдат коронной службы. Такой стервец
оказался, страсть! Например, без двух минут шесть - можете себе
представить - садится к нему в порядке живой очереди какой-то товарищ,
этакий волосатый, знаете, черный, и предлагает стричь. Заведующий, не
торопясь, взял под машинку весь затылок и правую часть головы от уха. А часы
как раз бьют шесть. Так можете себе вообразить - парикмахер кладет машинку и
снимает фартук. Клиент в ужас, в крик. А тот:
- Мы, товарищ, закрываем по декрету ровно в шесть. Вот объявление, а
вот перед вашим взглядом часы. Завтра пожалуйте, докончим.
И так сколько раз. Но уж такого грандиозного безобразия над свободной
личностью я не признаю и всегда оказывал снисхождение: хоть плохо -
цырк-цырк-цырк, а оболванишь.
Освежить прикажете? Нет? Тогда извольте, я усы брильянтином подмахну, у
нас теперь товар самый лучший, заграничный, из Петрожиртреста, собственного