"Наталья Шитова. Наследник" - читать интересную книгу автора

из себя.
Калео было пятьдесят восемь, Миорку на тридцать меньше. Родитель никак
не хотел замечать странностей в поведении своего юного друга. Калео души не
чаял в своем ненаглядном Миорке и не понимал, почему Стерко избегал бывать в
родном доме. И Стерко приходилось выслушивать вздорные укоры и негодование.
Стерко ненавидел Миорка, его намеки, его насмешки... "Доблестный
хаварр... Почему ты не хочешь побыть со мной наедине, отважный защитник?!
Разве ты забыл, как нам прежде было хорошо вместе?"... Это было противно и
невыносимо. Стерко горько жалел о своем прошлом легкомыслии. Не поддайся он
в свое время искушению, в которое ввел его Миорк, вся жизнь сложилась бы у
Стерко иначе, и возможно, ему не пришлось бы выносить тягостный кошмар этих
шести лет.
Но Стерко оказался ничуть не лучше и не умнее других. Три года в
Академии Внешней Защиты едва не пошли прахом после того, как в комнату
Стерко поселили новичка, совсем юного и очень симпатичного Миорка. Миорк был
сиротой, не имел ни родового богатства, ни семьи, ни хоть сколько-нибудь
значительных средств к существованию. Был у Миорка свой капитал: большие
глаза и красивые руки, густые светлые волосы и скромный ласковый взгляд.
В порядке укрепления дисциплины связи между курсантами академии
преследовались. Стерко не был склонен нарушать дисциплину, но противостоять
обаянию Миорка оказалось довольно трудно для молодого, здорового хаварра.
Впрочем, совесть не слишком мучила Стерко, потому что он прекрасно знал, что
соседи по комнате зачастую поддаются взаимному влечению. Совесть стала
мучить Стерко немного позже, когда выяснилось, что любовники набедокурили
всерьез. Начальство отчислило Миорка из Академии, и паренек был вынужден
отправиться восвояси, чтобы вынашивать ребенка вне стен учебного заведения.
Стерко был зол на Миорка, а еще пуще на себя, но ничего было уже не
исправить. Один раз провиниться перед департаментом внешней защиты было
вполне достаточно, чтобы путь назад закрылся навсегда. Стерко повезло хотя
бы в том, что его строго предупредили, но, как лучшего курсанта, оставили в
Академии. Миорка же ждала неизвестность, жизнь без своей крыши над оловой,
без профессии, да еще с малышом на руках. И Стерко сделал вторую большую
ошибку в своей жизни. Он связался с Калео, своим родителем, повинился в
глупости и легкомыслии и упросил Калео приютить своего незадачливого юного
друга до тех пор, пока Миорк с ребенком не сможет обойтись без посторонней
помощи. Калео согласился, и Стерко на время забыл о Миорке и связанных с ним
неприятностях.
Скоро Стерко окончил Академию и прибыл в столицу для продолжения
службы. И первый же визит в родительский дом выбил его из колеи. Никак не
ожидал Стерко, что Миорк до сих пор будет пребывать там. По дому бегал,
визжа и балуясь, сын Стерко, маленький светловолосый хавви по имени Шото, а
Миорк выкармливал уже второго младенца, рожденного на этот раз от Калео.
В принципе, Стерко мог понять Калео: Миорк был действительно лакомым
кусочком, на который сам Стерко клюнул первым, и вряд ли ему стоило осуждать
родителя. Но почти сразу же Стерко выяснил, что перед его глазами
разворачивалась старая, как мироздание, история. Хитрый Миорк верно
рассудил, как понадежнее зацепиться в зажиточном доме. Ставший с годами
сентиментальным Калео не желал видеть ни одного изъяна в Миорке, он
безрассудно обожал и Шото, и младшего Зого, и, в сущности, старик был
совершенно счастлив. И многие последовавшие за тем годы не научили Калео