"Зинаида Константиновна Шишова, Сергей Александрович Царевич. Приключения Каспера Берната в Польше и других странах " - читать интересную книгу автора

Каспер, нам так-таки ничего и не пришлют из дому ради праздничка?
Каспер Бернат уныло качнул рыжим чубом. Ему-то нечего было ждать: уже
два года, как мать, страшась гнева отчима, ничего ему не присылала.
- Праздник, считай, уже заканчивается, - сказал он, вздохнув.
- Да, видать, не удостоимся мы нынче шляхетского угощения, -
пробормотал толстый Сташек, с трудом пережевывая кусок лежалой буженины. -
Дороги замело. Небось, Жердь, папаша твой, ясновельможный пан Суходольский,
пожалел лошадок... А пиво как пиво, только давали бы его почаще!
- Пиво кислое, а буженина еще с прошлого года протухла... Эх, я не я
буду, если не вылетит наш отец Кристофор отсюда серой пташкой! Как скажешь,
Щука, а? - И Каспер опустил руку на плечо четвертого участника пирушки -
худощавого, белокурого, с холодными серыми глазами. -Ты, я вижу, тоже не
ешь! Это только Жбан никогда ни от чего не отказывается. Жбан, как ты
смотришь, взяться нам за Кристофора?..
Сташек Когут, за толщину прозванный Жбаном, действительно то и дело
прикладывался к кружке, да и мясо с деревянного блюда он таскал чаще, чем
другие.
- Ну, Касю, выживешь ты Кристофора, так что проку? Еще почище вора
поставят, - отозвался он лениво. - А мы с Генрихом, прошу прощения у
ясновельможных панов,- добавил он дурашливо, - люди простые... У нас в
деревне и за такое угощение спасибо сказали бы...
Бледные щеки Генриха Адлера чуть порозовели. Сын нищего кладбищенского
сторожа, он не любил, когда ему напоминали о его бедности.
- Нет уж, - отозвался он, - кору древесную, мне помнится, в деревне
едали, но вот такой падалью, пожалуй, и наши бедные кметы погнушаются... Но
Жбан прав: все экономы крадут и все педели наушничают. И что это за манера
у тебя, Рыжий, палить из пушек по воробьям! Тут почище неправду видишь - и
молчишь... Пока молчишь...
- Silentium!2, - вдруг крикнул, подымая палец кверху, Жердь Збигнев.
Теперь уже все четверо явственно расслышали за окнами фырканье коней и
скрип полозьев. Колокольчик, звякнув в последний раз, умолк.
- Остановились! Это ко мне из дому! - закричал Збигнев и, опрокинув на
радостях тяжелую скамью, кинулся к выходу.
Однако дверь уже распахнулась, и в облаке морозного пара студенты
разглядели широкого, приземистого человека в волчьей шубе. Он, кряхтя,
сбросил с плеч поклажу.
- Казимиж? - удивленно вглядываясь в него, пробормотал Збигнев. - Нет,
не Казимиж... Или это Ян из Стополья? Не узнаю что-то.
- Вуек!3 - радостно отозвался за его спиной Каспер Бернат. - То есть
пан Якуб Конопка, - тотчас поправился он: не к лицу было студенту
прославленной Краковской академии звать боцмана Конопку "вуйком", как
когда-то, в милом раннем детстве.
- Вуек так Вуек, если своих ребят не нажил, - хриплым, простуженным
голосом отозвался приезжий. - Во имя отца и сына и святого духа,
студиозусы! - И, обобрав ледяные сосульки с усов, расцеловался с
Каспером. - Принимай гостинцы!.. Вишневочка! - ласково пошлепал он по
пузатому штофу. - Колбаски! Яблочки! - говорил он, пододвигая к Касперу
кульки.
- А как же отчим? - не веря своим глазам, пробормотал Каспер. - Или
это не мама прислала? А лошадей кто тебе дал?