"Алексей Владимирович Шиуков. Война в воздухе: Рассказы старого летчика " - читать интересную книгу автора

Вскоре после этого на неприятельских самолетах появились пулеметы.
Австрийские и немецкие летчики сделались для нас очень опасными
противниками. Но в царской авиации самолеты попрежнему летали почти без
вооружения. В лучшем случае выдадут тебе револьвер и скорострельный карабин.
Поэтому чаще всего при встрече с врагом мы оказывались в беспомощном
положении.
Однажды при полете над неприятельской землей на меня напали два
австрийских самолета. Встреча с врагом не была для меня неожиданной - ни
один полет на фронте без этого не обходился. Но я совершенно не был
подготовлен к бою. В кармане кожаной куртки лежал у меня обыкновенный
револьвер, у летнаба была только скорострельная винтовка. Вот и все наше
оружие. А у противников моих на каждой машине было по два пулемета и
огромное количество патронов. Ничего хорошего не сулила эта встреча.
Неприятельские летчики знали, что на русских самолетах редко бывают
пулеметы. Поэтому, заметив мой самолет, австрийцы смело приблизились и сразу
осыпали меня целым градом пуль. Положение было безвыходное. О бегстве не
приходилось и думать: неприятельские машины были много быстрее моего
старенького "морана". Волей-неволей пришлось принять бой.
- Не подкачай, Ванюша! - подбодрил я своего летнаба, сидевшего в
самолете за моей спиной.
От меня к нему шли две гибкие трубки - переговорные трубки. С их
помощью мы могли разговаривать, даже несмотря на рев мотора и хлопки
выстрелов. Та трубка, в которую говорил я, одним концом подходила к моим
губам, другим концом была прикреплена к шлему летнаба у самого уха. Вторая
трубка одним концом подходила к моему уху, другим - к губам летнаба.
Мой друг сжимал в руках винтовку и был готов открыть огонь в любую
минуту. Я стрелять не мог, так как мое место находилось под самым крылом и
легко было повредить пулями свой же самолет. Отстреливаться пришлось только
летнабу. Я только управлял самолетом и старался занимать в воздухе такое
положение, при котором врагам трудно было бы обстреливать нас.
Та-та-та-та-та... - трещали со злобой пулеметы противников.
Та-та, та-та... - деловито, медленно отвечал им наблюдатель из
винтовки.
Я не слышал визга неприятельских пуль, но видел, как то здесь, то там в
крыльях и корпусе моего самолета появляются небольшие круглые пробоины. Одна
пуля попала в рукав моей куртки, другая застряла в стойке у самой ноги.
Мне было не по себе. Очень уж неприятно сидеть в самолете, видеть, как
расстреливают тебя из пулеметов почти в упор, и ждать терпеливо, когда пуля
поразит тебя в сердце или в голову. В эти минуты я завидовал своему
товарищу, который имел возможность отстреливаться от врагов.
Между тем австрийские самолеты налетали на нас, как драчливые
петушки, - то сзади, то сбоку, посылая десятки и сотни пуль. Наблюдатель
стойко сопротивлялся, пользуясь всяким случаем, чтобы всадить в
неприятельские самолеты хоть одну пулю. Но трудно было ему одному бороться с
двумя самолетами, которые подходили к нам с разных сторон. В то время как он
обстреливал из винтовки одного неприятеля, другой безнаказанно расстреливал
нас с противоположной стороны.
Вдруг летнаб наклонился ко мне и, хлопнув по плечу, показал на винтовку
и патронную сумку. Я понял, что он расстрелял все патроны, и передал ему
свой заряженный револьвер. Но что можно было сделать с семью револьверными