"Лариса Шкатула. Пани колдунья " - читать интересную книгу автора

которым можно было предаваться в любое время года - по просьбе старшего
сына Валерьян Ипполитович соорудил в пристройке к дому огромных размеров
гимнастический зал, где и хозяева, и гости могли играть почти в любую,
известную в России, спортивную игру.
Братья Жемчужниковы оба были хорошими спортсменами, но Петр,
несомненно, выдался человеком незаурядным. Наездник он был на зависть.
Стрелок отменный. Фехтовальщик - от бога.
Кстати, для обучения фехтованию отец пригласил к сыновьям настоящего
француза, бретера и авантюриста в молодые годы и вполне успокоившегося к
зрелости.
- Пьер - талант, - с восхищением говорил он Валерьяну, - таких я
видел - по пальцам считать...
- Перечесть, - улыбнувшись, поправил тот.
- Мало кого и перечесть, и считать, - с юмором вывернулся находчивый
француз. - Алекс - славный мальчик, старательный, но до брата не
дотягивается...
Словом, Петр Жемчужников котировался в Петербурге как завидный жених.
А Валерьяна Жемчужникова никто не осмеливался называть выскочкой,
нуворишем, но ежели кто при его имени и кривил губы, то вслух старался
своего пренебрежения не выказывать. Этот сибирский медведь может во гневе и
заломать. Сам, конечно, не станет руки марать, а найдет какого-никакого
бродягу с большой дороги...
Таким манером недоброхоты и оправдывали свой страх перед Валерьяном,
хотя никто не знал и слыхом не слыхивал, чтобы за ним этакое водилось.
Наверняка только знали, что Жемчужников-старший в молодости заведовал
пушной факторией. Весь российский Север проехал. На мехах и разбогател,
скупая их у аборигенов за плату ничтожную.
Поминали лишь однажды высказанные им в запале слова, что, захоти он, с
потрохами купит весь Петербург, лживый и ленивый...
Вот какого родителя сын влюбился в княжну Лизоньку Астахову. И в тот
момент, как горничная вышеупомянутой девицы спешила с поручением к дому
Жемчужниковых, старший сын беседовал с отцом в его кабинете.
- Такое дело, отец, - басил Петр, - похоже, я себе невесту присмотрел.
- Что-то мнешься ты, Петруша, слова подбираешь... - Валерьян поднял
голову от бумаг, которыми исправно занимался после завтрака, перед тем как
ехать на свои мебельные фабрики и лесопильни. - Видать, невеста у тебя из
бедных. А то и бесприданница... Угадал я?
- Лучше б бесприданница, - вздохнул Петр, - люблю я ее больше жизни, а
и не хотелось бы матушке удар наносить. Узнает, расстроится небось...
- Интересно, чем же это ты маменьку свою пугать собираешься? - качнул
головой Жемчужников-старший. - Кажись, меня уж на что трудно удивить, и то
я заинтригован... Ежели не бесприданница, то, стало быть, парвеню? <Человек
незнатного происхождения, пробившийся в аристократическое общество (фр.).>
Помнится, меня кто-то пытался так называть, так я ему сии слова в глотку и
запихнул... Прости, сын, это я отвлекся. Неужто опять не угадал?
Петр вздохнул и печально покачал головой.
- Да в кого ж ты влюбился?! - изумился отец.
- В ведьму! - выпалил молодой человек. - Только так Петербург о ней и
говорит... А происхождением ее можно бы только гордиться, самое что ни на
есть аристократическое, благородное, как у нашей мамы...