"Лариса Шкатула. Пани колдунья " - читать интересную книгу авторакоторым можно было предаваться в любое время года - по просьбе старшего
сына Валерьян Ипполитович соорудил в пристройке к дому огромных размеров гимнастический зал, где и хозяева, и гости могли играть почти в любую, известную в России, спортивную игру. Братья Жемчужниковы оба были хорошими спортсменами, но Петр, несомненно, выдался человеком незаурядным. Наездник он был на зависть. Стрелок отменный. Фехтовальщик - от бога. Кстати, для обучения фехтованию отец пригласил к сыновьям настоящего француза, бретера и авантюриста в молодые годы и вполне успокоившегося к зрелости. - Пьер - талант, - с восхищением говорил он Валерьяну, - таких я видел - по пальцам считать... - Перечесть, - улыбнувшись, поправил тот. - Мало кого и перечесть, и считать, - с юмором вывернулся находчивый француз. - Алекс - славный мальчик, старательный, но до брата не дотягивается... Словом, Петр Жемчужников котировался в Петербурге как завидный жених. А Валерьяна Жемчужникова никто не осмеливался называть выскочкой, нуворишем, но ежели кто при его имени и кривил губы, то вслух старался своего пренебрежения не выказывать. Этот сибирский медведь может во гневе и заломать. Сам, конечно, не станет руки марать, а найдет какого-никакого бродягу с большой дороги... Таким манером недоброхоты и оправдывали свой страх перед Валерьяном, хотя никто не знал и слыхом не слыхивал, чтобы за ним этакое водилось. Наверняка только знали, что Жемчужников-старший в молодости заведовал скупая их у аборигенов за плату ничтожную. Поминали лишь однажды высказанные им в запале слова, что, захоти он, с потрохами купит весь Петербург, лживый и ленивый... Вот какого родителя сын влюбился в княжну Лизоньку Астахову. И в тот момент, как горничная вышеупомянутой девицы спешила с поручением к дому Жемчужниковых, старший сын беседовал с отцом в его кабинете. - Такое дело, отец, - басил Петр, - похоже, я себе невесту присмотрел. - Что-то мнешься ты, Петруша, слова подбираешь... - Валерьян поднял голову от бумаг, которыми исправно занимался после завтрака, перед тем как ехать на свои мебельные фабрики и лесопильни. - Видать, невеста у тебя из бедных. А то и бесприданница... Угадал я? - Лучше б бесприданница, - вздохнул Петр, - люблю я ее больше жизни, а и не хотелось бы матушке удар наносить. Узнает, расстроится небось... - Интересно, чем же это ты маменьку свою пугать собираешься? - качнул головой Жемчужников-старший. - Кажись, меня уж на что трудно удивить, и то я заинтригован... Ежели не бесприданница, то, стало быть, парвеню? <Человек незнатного происхождения, пробившийся в аристократическое общество (фр.).> Помнится, меня кто-то пытался так называть, так я ему сии слова в глотку и запихнул... Прости, сын, это я отвлекся. Неужто опять не угадал? Петр вздохнул и печально покачал головой. - Да в кого ж ты влюбился?! - изумился отец. - В ведьму! - выпалил молодой человек. - Только так Петербург о ней и говорит... А происхождением ее можно бы только гордиться, самое что ни на есть аристократическое, благородное, как у нашей мамы... |
|
|