"Лариса Шкатула. Дар юной княжны ("Князья Астаховы: род знахарей" #1) " - читать интересную книгу автора

принцесса. Ольга так наловчилась рифмовать концы фраз - в эту игру они с
давних пор играли с дядей Николя, - что даже мысли свои пытается рифмовать.
Разрешите подавать!
- Надо отвыкать, - говорит себе Ольга. - Рифмы, высокий штиль, стихи из
всякой чепухи. Тьфу, опять? Рифмы, как зараза, привязываются, когда не
хочешь и думать о них. Революция... нет-нет, эта рифма нам не подходит. За
нее вас. княжна, могут и повесить. Не позднее, чем через месяц. Да-а,
горничная Агнесса умчалась за границу на быстрой колеснице. А чего мчалась?
Не для княжон же сейчас матросы дворцы освобождают. Богатеев побеждают. Так
объявили: война дворцам! Сегодня как раз и приходил один. Приказано,
говорит, освободить! Что ж, а ля гэр ком а ля гэр [1]. Документы требовал.
Показала единственный оставшийся - диплом об окончании Смольного института.
Так он стал допытываться: "Почему у вас фамилия не такая, как у
родственников? Почему и вы за границу не сбежали, как прочие буржуи
недорезанные?" А чего ее резать? Она и сама уйдет, только скажите куда?
После всех усилий на Ольгу из зеркала смотрела просто хорошенькая
девчонка, этакая инженю [2], в неприметном сером платьице. В свое время за
него в ателье Федоровых десять рублей серебром взяли. Мода была такая от
кутюр, под простолюдинку. Агнесса его потом носить не захотела. Сморщилась:
ни бантиков, ни рюшечек, крестьянское! Что она так шарахалась от всего, по
ее мнению, простонародного? И все пеняла Ольге на незамысловатость туалетов:
- Вы, княжна, в своих нарядах в аккурат монашенкой смотритесь! Вон,
горничная графини Постромцевой сказывала, что на отделку бального платья
хозяйки пошло тридцать аршин кружева. А вы? Вместо воланчика одну живую розу
к корсажу прикололи!
Крестьянское платье, не крестьянское, а теперь кстати пришлось.
Кацавейку Матренину взяла. Пока Ольга ее на свою фигуру подогнала, все руки
иголкой исколола. Привыкайте, княжна, коль на свете война!
Матрена - кухарка Раушенбергов - в деревню собиралась, много узлов с
собой забрала, - все равно добро пропадет! Но кое-что оставила. Мол, примета
есть такая, тогда вернешься. Не вернулась Матрена, а ее кацавейка княжне
пригодилась. И старенький полосатый платок. Ольга из него узелок сделала.
Подсмотрела, что много народу с узелками ходит, и себе надумала. Смену белья
в него положила, мыло душистое, французское. И диплом Смольного института
благородных девиц. Да, в Смольном княжна обучалась. Три иностранных языка,
этикет, науку, как быть хорошей женой, - много чего преподавали юным
дворянкам - будущему цвету России. А дядя Николя все равно считал, что этого
всего для жизни недостаточно. Пригласил ей учителей итальянского,
испанского - а ну как по миру с богатым мужем путешествовать придется! А сам
пробовал даже татарский язык учить. Мол, язык своих предков надо знать!
- Дядюшка, - хохотала Ольга, - при чем здесь татарский?
- А эти выдающиеся скулы? - хитро щурился он. - А разрез глаз?
Мамайка-то на Руси немало порезвился.
- Мамайка... Ты еще скажи, половцы!
- Может, половцы. Может, хазары. Богата наша история связями не только
с европейцами, но и с азиатами, иноверцами. Обо всем знать невозможно, но
пытаться узнать побольше можно и нужно. Если, конечно, хочешь быть
интеллигентным человеком. Терциум нон датур - третьего не дано.
- Обучаете княжну разным языкам - это понятно, - вмешивалась не в свое
дело Агнесса. - Но шпага?