"Евгений Шкловский. Заложники" - читать интересную книгу автора

знаешь, мне иногда кажется, что я... колдунья. Что я слышу и вижу... Правда,
правда, у меня получается...
Что у нее получилось - так и осталось неизвестным. Получалось - и
довольно, а прочее его не касалось. Но с тех пор он стал часто ловить на
себе ее странный, немного исподлобья взгляд, задумчивый, то ли
сосредоточенный, то ли какой, раньше у нее такого не было. И в глубине глаз
как будто вспыхивали искорки, там происходило. Не очень вязался этот ее
взгляд с открытостью мягко округлого, с девичьми ямочками лица - родного.
Чуждое возникало в нем, тревожащее. Что она видела? И почему так смотрела?
Многое в человеке неясно, смутно, но самое таинственное - конечно,
взгляд. Глаза. Не случайно в древности их считали окошечком в душу. Ничто,
кажется, не связано меньше с плотью, чем глаза, всегда как бы несколько
отдельно живущие на лице, самостоятельной жизнью, пусть даже в них нет того
внутреннего света, который способен преобразить. Одухотворить.
Бывает, заглянешь - словно в пропасть, до головокружения, до замирания
внутри. Как-то они действительно связаны с тем, что мы называем
бесконечностью. Всегда в них присутствует нечто, неведомо откуда берущееся.
Он впервые задумался об этом, зацепившись о Никин странный взгляд.
Споткнувшись о него. Как будто она что-то решала про себя, силилась
разрешить некую задачу, связанную именно с ним. Что-нибудь случилось? Почему
она на него так смотрит? И не был тотчас же услышан, настолько она была
погружена.
Это-то и встревожило серьезно. Даже испугало.
Медленно, словно просыпаясь, словно возвращаясь к ближней жизни, она
овладевала речью: мне кажется..., нет, мне показалось!.. Не выговорила.
А он почти обиделся. Кому будет приятно, если на него смотрят - как
рентгеновскими лучами просвечивают. Крайне неуютное, неприятное чувство -
будто ты весь, насквозь - как на ладони. Даже в самом смутном, отдаленном,
тебе неподвластном. Ощущение раздетости - прилюдной, как бывает во сне.
Жутковатое.
Он и не помнил, о чем тогда думал, в ту минуту, но ощущение
прозрачности запомнилось, потому что он здорово разозлился: какого,
спрашивается, черта?! Что еще за эксперименты на живых людях, тем более что
никто уже не властен на определенной глубине в этом многослойном потоке,
который струится через каждого человека. А некоторые и вообще не властны.
Никто не может отвечать за в с е мысли, а тем более за чувства. Отвечать
можно только за действия, поступки, за то, что, так сказать, овеществилось,
стало частью внешнего мира, а то что внутри - неподсудное, даже если
грешное. И вообще кому какое дело!
Следуя за ее взглядом, и cам пытался рассмотреть, но - не видел. Только
еще больше тревожился все тем же неуютным, ноющим чувством, какое бывает
иногда в сильно ветреную погоду от всеобщего - ветвей, крыш, облаков -
смятения. Непонятно, откуда это чувство. Хочется - и пусть смотрит. В конце
концов, ведь у Ники это все от желания вполне чистого - причаститься Целому,
не только космосу, но всем тайным энергиям мира. Задача была вернуться в это
Целое, из которого человек выпал, снова слиться с ним физически и духовно.
Так он это себе уяснил - по Никиным словам. Человек обитал в среде, но и
выпадал из нее. Кругом были ангелы и демоны, а человек, живя среди великих
стихий, сам состоя из них, оставался между тем вне.
Пасынок. Подкидыш. Изгой.