"Евгений Шкловский. Заложники" - читать интересную книгу автора

был. Имя. В Москву звали, в Питер. Золотые горы сулили. Но Ларин он и был
Ларин - отказывался. Мне, говорил, и здесь нравится, я здесь нужен, а то все
в Москву да в Москву, центр, дескать, а ведь кто-то должен и в провинции
тоже. Мы здесь свой центр создадим, так что к нам еще все стремиться будут.
Виталий любил эти душевные разговоры, под водочку, с самоварчиком, как
положено, - а почему нет, именно в их городке и должен быть культурный
центр, крупнейший в Подмосковье, древнейшая ведь земля, монастырь
сохранился, церкви, музей есть. А природа? Одна монастырская дубрава чего
стоит! А березовая роща у озера! Не хочешь в церковь - иди в березовую рощу
и там молись божеской красоте и мудрости, такая там благодать! Простор везде
какой, Господи, особенно если с монастырской башни глянуть, - дух
захватывает! А фрески какие, иконы!.. Нет, не все еще спалили, кое-что
осталось, вся российская славная история тут, у них, такой можно
туристический комплекс отгрохать, что вся Европа, весь мир будут в гости к
ним... Библиотеку открыть, настоящую, не такую, как сейчас, чтоб при ней
просветительский центр, учителей привлечь, всю интеллигенцию, ведь поедут к
ним, поедут... Жильем обеспечить. Сумели же больницу городскую построить -
другой такой в округе нет, сколько Ларин в нее сил и нервов вложил, ходил,
ездил, пробивал. Можно же, значит!
Стоило им собраться, Ларину с Серебрянниковым, художником и тоже
знаменитостью, может, даже большей, чем Ларин, еще разные умные люди, отец
Александр, например, к которому на проповеди двже неверующие ходили, опять
же из Москвы и отовсюду приезжали, вот какие личности!
Виталий заслушивался, открыв рот, столько ему в этих беседах
открывалось, такие горизонты, а в окно ларинской квартиры глянешь - там
купола золотятся, с ума сойти! Как будто и сто, и двести лет назад. Он им
уже за то был благодарен, Ларину особенно, что пускали - его, простого
студента медтехникума, что он им, спрашивается? Сидел как равный, хотя и
помалкивал, только отвечал, когда спрашивали что-нибудь, про настроения
молодежи или что... Виталий вспоминал эти вечера, как самое светлое в жизни,
Ларин дружески похлопывал по плечу тяжелой, сильной рукой, так ведь и не
подумаешь - с первого взгляда даже щуплым мог показаться: ничего, они еще
заживут, они еще увидят их городок в расцвете и славе, Москва им будет
завидовать, учиться у них будут, молодежь начнет к ним стекаться, люди
хорошие, которым дорога культура, которые понимают, что без красоты, без
истории человек - он что? Да ничто, пустое место, болотная топь с ядовитыми
испарениями!..
Виталий радостно кивал: конечно, поедут, людям этого, как воздуха не
хватает, он даже среди своих знакомых ребят видит, только если б еще с
жильем получше, а то вон они с матерью который год на очереди, скоро потолок
обвалится. Да разве они только?
Он им верил, этим людям, - Ларину, Серебрянникову, отцу Александру, да
и как было не верить, и не потому, что их знал весь город, на улице
здоровались или раскланивались, спешили пожать руку, провожали глазами...
Виталий же, без всякого преувеличения, знал их лучше, он был д о п у- щ е н,
п о с в я щ е н, можно сказать, иногда даже какая-то особая гордость
закипала: вот он с кем...
Кому и верить, если не им?
Ну, а когда заварилась вся эта каша с полигоном, тут он уже просто
необходим стал - сбегать, отнести, передать, отстукать на машинке или