"Александр Шленский. Закон и справедливость" - читать интересную книгу автора

Итак, всякий, кто походил по нашим землям столько, сколько нам
пришлось, а хаживали мы немало, и Бог даст, еще походим не меньше, так вот,
всякий, кто исходил хотя бы половину нашего, знает наверняка, что в каждой
местности у людей свои отличные от других нравы, свои законы и обычаи, и
многие из них очень хороши, и позволяют людям вершить все дела ладом и
добром, ко всеобщему и взаимному уважению. Но встречаются и такие законы,
которые и не знаешь, откуда взялись и для чего они и для кого были написаны.
Да только так уж заведено от века - есть закон, глупый ли, умный ли, так
значит надо его исполнять и не перечить, вот и все тут.

И ведь правильно это! Потому что если сегодня перестать исполнять закон
глупый и бесполезный, так завтра, выходит, можно и умный закон глупым
объявить и тоже не исполнять! И что тогда начнется вокруг? Смута и разбой, и
воровство, и язвление, и непочет, и в конце концов, вражда и взаимное
истребление. Ведь было и так кое-когда, и я хорошо это помню, и остальные
помнят не хуже. Взять хотя бы ту старую смуту в Аукшенфельде, ту что пошла
после введения печной подати. Учредил магистрат эту подать, оттого что денег
не хватило в городской казне - все те деньги, что были, ушли уже на на
подготовку к войне с соседним княжеством. Его сиятельство, барон Вильгельм
Клаус фон Аукшенфельд повел свой отряд на войну, под княжеские знамена,
одним из первых, и потребовал от города, чтобы в помощь ему собрали отряд
латников. А на что покупать мечи и латы дружинникам? На какие деньги
изготовить герб и знамена взамен старых, сильно обветшавших в боях и
походах? Вот тут и ввел магистрат новый налог - на печи. Печь в каждом доме
есть, вот и заплати каждый горожанин по пять серебряных талеров с печной
трубы, а у кого по две печи (есть ведь и такие) - тот заплати семь талеров.
Пять серебряных талеров даже для зажиточного горожанина - немалые деньги.

Не всем этот новый налог понравился, и вскорости как-то так вышло, что
часть горожан собрались превеликой толпой и пошли к городскому магистрату
лаяться на власть. Сперва они угрюмо стояли и лаялись только словесно,
ругали городскую власть и новый налог, поминали старые обиды, а потом
кое-кому ранее выпитый пунш ударил в голову, и толпа по чьему-то злостному
примеру принялась кидаться каменьями. Сперва вышибли окно у начальника
магистрата, а затем пущенный злонамеренной рукой камень разбил мозаику
дорогого венецианского стекла, и еще младшему писарю выбили булыжным камнем
кость плеча из сустава. Брат Варфоломео потом долго вправлял ее обратно на
место. А закончилось все тем, что конная городская стража вместе с
кирасирами его сиятельства барона обратила толпу в бегство, подавила
лошадьми и крепко побила смутьянов плетьми и древками копий, и многих тогда
же связанными отволокли в тюрьму и потом приговорили к большому штрафу.

А немногим временем позже дома некоторых из тех горожан, замешанных в
смуте против городской власти, были проданы с молотка за неуплату штрафов и
налогов, без всякой отсрочки и жалости, а так бы магистрат, может глядишь,
кого и пожалел и позволил бы внести деньги по частям. Счастье было тем женам
смутьянов, которых родители или братья могли принять к себе в дом вместе с
их детьми, ведь их выгоняли из дому, на лютый холод, прямо на улицу. А
другие умерли с голода и холода, сошли с ума, а сколько детей в приют
попало... Нет, не доводит смута до добра! И это еще не все зло. Ведь многие