"Александр Шленский. Вяленый пидор" - читать интересную книгу автора

Отбрехавшись столь мастерски от замечания, сделанного по поводу его
вопиющего философского невежества, Чалый с облегчением осклабился, но почти
тотчас же его лицо приняло озадаченное и несколько как бы даже
раздосадованное выражение:
- Как-как ты сказал, какого разума? Чистого, говоришь? А у кого он, на
хуй, чистый? Разве что у пизденыша, который только что народился! Так хули
его критиковать? А ты возьми человека в возрасте - это у кого же он, еб твою
мать, чистый может быть? Только у того, кто не курит, не пьет и баб не ебет.
- И матом не ругается,- добавил рябой мелкий мужичонка из-за соседнего
столика с явным намерением поучаствовать в любопытном разговоре.
- И в чужую жопу, не спросясь, без мыла не лезет,- хмуро отчеканил
Чалый, не расположенный расширять круг беседующих.
Мужичонка обескураженно и неловко отвернулся, и все враз замолчали.
Старик Вяленый сидел неподвижно, уронив голову на грудь и сопя, как будто
уснул. Чалый внимательно и несколько тревожно вгляделся в его лицо, а затем
мерно продолжил:
- Однажды Вяленый вообще бля опозорился - чего-то там перепутал, на
хуй, и забурился в испанскую тюрьму, а там сидел этот писатель, который Дон
Кихота написал - ну знаешь, такой бля тощий урод со шпагой, его из чугуна
льют... Как же его, блядь, звали-то, этого испанца... Как-то солидно.
Домушников еще так зовут. То ли Гардероб, то ли Шифонер...
- Сервантес?- вежливо подсказал Миша.
- Вот! Точно. Сервантес, правильно. И чего-то они там поругались.
Вяленому его книжка не понравилась ни хуя, вот он и завелся. Не любит он,
когда над добрыми людьми издеваются, хотя бы даже в книжке. Ну он и говорит
ему типа, если тебя в тюрьму посадили, зачем в книжке хорошего человека
обсирать. Сажали, и будут, мол, сажать, подумаешь, обиделся! На обиженных
хуй кладут! Сидишь - и сиди себе, терпи, а доброго человека не трави, даже и
в книжке, хуевое это занятие! Твою, говорит, книжку потом на другие языки
переведут, и все будут читать и думать, что добрые люди только на то и
годятся, чтобы их чмонала всякая падла, кому не лень. А Сервантес ему
говорит: это мол я не то чтобы конкретно, а вообще, типа, язвы общества
открываю, чтобы всем было видать. А Вяленый взбеленился совсем и говорит:
язвы, мол, лечить надо, а не открывать. Оттого, что ты их всем откроешь, от
этого легче не станет. Ну, Сервантес тоже обиделся в конце концов, и
говорит: открыть - это значит наполовину вылечить. Еще какую-то хуйню сказал
на этой, как ее... на латыни.
- "Bene diagnoscitur - bene curatur",- неожиданно звучно произнес
старик. Миша проходил эту пословицу на первом курсе: "То, что хорошо
диагносцируется, хорошо лечится". Вяленый вновь опустил голову на грудь,
видимо ожидая, когда Чалый прекратит чесать языком.
- А ведь на самом деле, не факт,- вдруг удивился Миша своим же мыслям.
Я вот неврологией увлекаюсь, на кружок хожу. И вот, сколько учебники читаю и
руководства и монографии, так получается, что невропатолог всегда может
поставить топический диагноз. А вот вылечить не может, потому что нет
патогенетической терапии, и этиология заболевания неизвестна. Хотя бы взять,
например, боковой амиотрофический склероз...
- Да хуй ли ты про склероз вспомнил!- в свою очередь удивился Чалый,-
Молодой еще, с какого это хуй бока у тебя склероз? На хуй он тебе не
взъебался! Склеро-о-оз, бля... Пей вино каждый день - и никакого склероза не