"Александр Шленский. Радиальная симметрия" - читать интересную книгу автора

кусаться и плеваться. Если мне попытаются его вколоть - сломаю шприц и
поубиваю всех вокруг. И не только аминазин, а и любые другие нейролептики я
тоже пить не буду. Потому что они убивают личность. Без остатка. Превращают
человека в неодушевленный предмет, в овощ. Уж лучше я буду больной,
сумасшедшей личностью, чем плюканским кактусом в оранжерее планеты Альфа.
Пусть меня лучше сразу убьют или транклюкируют, но аминазина я пить не буду.
Никогда!
При этом я хорошо понимаю, что если со мной действительно случится
беда, аминазина мне не миновать. Не выпью, так вколют, невзирая на все мои
сопли и вопли протеста. Слава Богу, я пока психически вполне здоров, но
вообще говоря, радоваться в жизни особо нечему...
Да и почему, собственно, меня должны щадить? Ведь я своим больным
обязательно назначаю нейролептики, если есть такая необходимость. А
необходимость эта бывает почти всегда, потому что больше-то наших больных и
лечить, собственно, нечем. Такая уж наша медицина: негодный у больного
желудок - ну что ж, оттяпаем ему желудок, авось и так проживет. Спятил
больной с ума - прибьем хорошенько нейролептиками то, в чем этот самый ум
гнездится, а тогда уже никто и не разберет, больной этот ум или здоровый,
потому что после лечения от мозгов уже почти ничего и не останется.
Все эти вещи настолько обыденны и каждодневны, что чудовищными они уже
не кажутся, а кажутся просто немного грустными и противно-будничными. А по
прошествии достаточного количества времени у врача вообще вырабатывается
определенного рода иммунитет или стереотип по отношению к своей работе,
причем стереотип этот весьма различен в зависимости от того, плохой человек
сам доктор или хороший.
Так вот, плохой доктор, от природы лишенный сострадания, со временем
начинает свою работу тихо или громко ненавидеть, и злобно расшвыривается
диагнозами направо и налево, как муж со стажем не стесняется в эпитетах по
отношению к своей всесторонне изученной, в хвост и в гриву измыленной, тихо
ненавидимой супруге (без которой, тем не менее, уже жить нельзя - прирос за
много лет). Больных он не любит, персонал третирует, психиатрию ненавидит,
но тем не менее из отделения такого доктора палкой не выгнать, потому что в
терапию, где статусы больных надо писать каждый день, да еще делать
своевременные назначения, да оборачивать койку в семнадцать дней, и так
далее - да нет, что вы, на такую каторжную работу он никогда не пойдет, да и
терапии-то он не знает, так что даже если и пойдет, то только переморит там
больных.
Хороший доктор гораздо более скуп в диагнозах, он добр по отношению к
своим пациентам, чувствует себя одним из них и переживает их состояние
наравне с ними. Ему самому можно ставить диагноз, точнее, не один диагноз, а
все известные психиатрические диагнозы: смело открывай учебник по психиатрии
и ставь, что хочешь - мимо не попадешь.
К доктору первого типа лучше всего отправлять беспокоящих вас соседей,
развлекающихся по ночам сверлением стен электродрелью и прибиванием
кафельной плитки. У доктора второго типа лучше лечиться самому.
Ах да, чуть не забыл! Есть ведь еще и доктор третьего типа - это
доктор-ученый. Вы когда-нибудь видели на вывесках больниц гордое название
"клиническая"? Например, "Рязанская областная клиническая больница имени
первого наркома здравоохранения тов. Н.А.Семашко"? Знаете, что это значит?
Не знаете - так знайте и помните: это значит, что при данной больнице