"Щит Найнавы" - читать интересную книгу автора (Астахов Андрей)

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ

В телеге лежали два раздутых почерневших тела, накрытые рогожей, заскорузлой от крови и облепленной мухами. Запах был нестерпимым, двор замка в считанные мгновения буквально пропитался этим смрадом, а в небе над башнями цитадели уже кружили стаи ворон, привлеченные зрелищем смерти. Ирмас Удэн, сложив губы в брезгливую гримасу, приподнял рогожу острием своего меча и тут же отпустил ее.

– Молния Рунды! – вырвалось у него. – Им будто хороший палач занимался.

– Это не палач, – сказал один из наемников, привезших тела в Дреммерхэвен. – Это его Мирчел так.

– Мирчел? – Ирмас с трудом сохранил невозмутимое выражение лица. – Это сделала Мирчел?

– Да, командир. Она была с охраной принца. Это она убила Клоча.

– Я что-то не пойму, что к чему, – Ирмас Удэн говорил ледяным голосом. – Вы привезли мне труп Клоча. И еще эту санджийскую падаль Кадаи, как доказательство того, что с принцем покончено. Но я не вижу самого Оваро. Где тело принца? И где Мирчел?

– Командир, – наемник встал на колено, склонил голову, – дозволишь рассказать, как было дело?

– Именно этого я и жду.

Наемник начал рассказывать. Все подробно, с момента, как отряд, посланный Ирмасом, выехал из Дреммерхэвена. Рассказчик он был хороший. Ирмас слушал, и лицо его все больше и больше темнело, словно ясное летнее облако на глазах превращалось в грозовую тучу.

– Значит, принц ушел, – сказал он, когда наемник закончил свой рассказ. – Айоши прикончили двойника, а принц ушел. И Мирчел была с ним, так?

– Все верно, командир, – подтвердил наемник, не поднимая глаз.

– А где Леньян, Ла Бьер, Вирн?

– Они перебежали к Мирчел. Сначала Ла Бьер и Вирн, а потом и Леньян.

– Так, – Ирмас посмотрел на закрытые кровавой рогожей тела и ощутил, как разгорается в душе лютый, нечеловеческий гнев. – И у вас хватило наглости вернуться обратно с такими вестями?

– Господин, не гневайся! – Наемник втянул голову в плечи. – Мы сражались храбро. Но эти бабы настоящие демоны. Всякий, кто подходил к ним на длину клинка, погибал на месте.

– Вы опозорили меня, Дормаз. Теперь каждый бродяга в Хеаладе будет смеяться над Ирмасом Удэном. Говорить, что сотня "Ястребов Дреммерхэвена" проиграла сражение десяти девкам. Сам выберешь для себя смерть, или мне это сделать?

– Господин, прости! – Наемник побледнел, губы его задергались. – Эти проклятые айджи устроили в пещерах отличную засаду. Там и тысяча воинов не справилась бы. Мы не могли использовать численное преимущество. А Клоч…

– Что Клоч?

– Он принял вызов на поединок, и Мирчел изрубила его на куски.

– Бедняга! Он слишком жаждал крови принца и не вспомнил, что Мирчел отменно владеет мечом. Вообразил, что прикончить эту стерву будет так же легко, как выдирать клещами зубы у пленных. Вы не отомстили за него, верно?

– Нет, господин, – ответил наемник еле слышно.

– Знаете, чего я больше всего хочу сейчас? – спросил Ирмас, обращаясь к группе воинов, вернувшихся из Гойлона. – Я хочу, чтобы земля разверзлась и поглотила вас живьем. Если это случится, мне не придется марать руки вашей поганой кровью. Убирайтесь с глаз моих!

– Господин, а с телами что делать? – спросил оруженосец Ирмаса Удэна Наир.

– Отвези их на кухню, и пусть повар приготовит мне из них жаркое к ужину! – Ирмас сверкнул глазами. – Что делают с падалью, Наир? Закопайте их во имя Таралла, они и так тут все провоняли.

– Слушаюсь, господин.

Ирмас плюнул в пыль и зашагал ко ходу в башню. Он чувствовал, что еще немного – и сойдет с ума от бешенства и злобы. План, который он считал безупречным, провалился, принц ушел, Клоч мертв, а эта змея Мирчел…

Он ее недооценил. Девка оказалась на удивление умной и изворотливой. Сумела обвести вокруг пальца идиота Клоча, без преувеличения спасла этого малолетнего выродка Оваро. Молния Рунды, ну и баба!

Вернувшись к себе, Ирмас еще долго не мог успокоиться. Разбил несколько ваз, пару зеркал, а потом сообразил, что ведет себя как истеричная женщина. Надо прекратить беситься, взять себя в руки и обдумать, как быть дальше.

– Кассад! – крикнул он, приоткрыв дверь.

Начальник охраны немедленно явился на зов. По его лицу Ирмас понял, что Кассад ожидает грозы и уже приготовился к самому худшему. Ничего не говоря, командир "Ястребов" подошел к столу и налил вина из кувшина в два бокала.

– Выпей со мной, старина, – предложил он, подавая Кассаду кубок с вином. – Не могу пить в одиночку.

– Благодарю, господин.

Ирмас залпом выпил свой кубок, тут же наполнил его снова. Кассад лишь коснулся края чаши губами.

– Сколько у нас селтонов, Кассад? – спросил Ирмас.

– Точно не скажу, господин. Человек семьдесят-восемьдесят, где-то так. А почему ты спрашиваешь?

– Ты слышал, что сказал этот сын гиены Дормаз? Селтоны, бывшие в отряде Клоча, сразу перебежали к Мирчел.

– Полагаешь, они ненадежны?

– Полагаю. Позови ко мне Варга и Пардиса. Надо поговорить.

Варг, командир мидингских лучников, и Пардис, начальник наемников из Диких городов, пришли быстро – они наверняка ждали, что после случившегося Ирмас их непременно вызовет. Ирмас заметил, что Вард, самый молодой из его командиров, выглядит растерянным. А вот Пардис, длиннобородый гигант с седой гривой, ветеран десятка войн, казался совершенно спокойным.

– Кассад, закрой дверь, – велел Ирмас начальнику стражи, потом шагнул к Пардису и заглянул ему в глаза. – Что скажешь, старик?

– Скажу, что скорблю о Саркаше. Он был превосходный воин и мой друг.

– А ты что скажешь? – Ирмас повернулся к Варгу.

– Не могу поверить, что все так получилось, – только и мог сказать молодой человек.

– "Не могу поверить!" – передразнил Ирмас. – В это действительно трудно поверить, клянусь пламенем преисподней! Десяток баб перерезал больше полусотни воинов. Когда весть об этом разнесется по Хеаладу, командиры Айоши порвут животы со смеху! Я опозорен. И во всем виновата эта потаскуха Мирчел.

– Командир, она от нас никуда не уйдет, – сказал Пардис. – Прикажи, и мы разыщем ее даже в царстве Морола.

– Сейчас меня не Мирчел заботит, – Ирмас налил еще вина. – Оваро ушел. Мой план провалился. Теперь Эдхо – мои заклятые враги. И Айоши мои враги. Я сам себя загнал в капкан. У меня мало людей, и ждать я не могу. Время работает против меня. Что посоветуешь, Пардис?

– Полагаю, командир, ты сам знаешь, какое решение принять, – осторожно заметил старик.

– Хитрый лис! А если я скажу, что не знаю, как быть?

– Я тебе не поверю. Не сочти за лесть, Ирмас, но ты самый толковый командир из всех, с которыми я служил. А служил я со многими, Рунда свидетель!

– Что будет делать Оваро после битвы в Гойлоне? Отправится обратно в свою крепость, во Дворец Горного Дракона. Его охрану Айоши перебили, собрать сколько-нибудь многочисленную рать он не может. Лорда Кадаи нет в живых, но теперь у Оваро есть новый военачальник.

– Ты Мирчел имеешь в виду? – Пардис презрительно скривился. – Глупая селтонская шлюха. Какой из нее командир?

– Неплохой, Пардис. Я слишком хорошо узнал эту девчонку за прошедшие месяцы. В ней есть какая-то странная непонятная мне сила. Готов поручиться, что это был ее план атаковать Клоча в пещерах под Гойлоном. И она его блестяще выполнила, будь она проклята! Больше пятидесяти человек убито, а в глазах уцелевших я видел страх. Мои люди боятся, Пардис! Это что-то, да значит.

– Не будь строг с ними. Они видели смерть и чудом избежали ее. Зато теперь они понимают, кто их враг. И они будут драться насмерть, чтобы загладить свою вину.

– Я говорил о селтонах…

– Командир?

– Они ненадежны. Я больше не доверяю им.

– Прикажешь рассчитать их и вытолкать взашей? – подал голос Кассад.

– Рассчитать? – Ирмас повернулся к начальнику охраны. – Тратить казну, которой у нас и так немного? Нет, не будем расточительны. Пусть они исчезнут, Кассад. Поручаю это тебе и твоим людям.

– То есть, мы должны…

– Да, клянусь Тараллом! Избавь меня от предателей, а как ты это сделаешь, не моя забота.

– Понял, командир, – Кассад поклонился.

– Ты собираешься атаковать дворец Горного Дракона? – спросил Пардис.

– А у меня есть выбор? – Ирмас нехорошо усмехнулся. – Война началась, и надо действовать быстро, пока ситуацией не воспользовались Айоши.

– А если попытаться заключить с Айоши договор, командир?

– Я понимаю тебя, Пардис. Но это плохая идея. Нам придется делиться плодами победы с Айоши, а это меня совсем не устраивает. Вот когда мы покончим с Оваро, тогда и будем говорить с Советом Князей, уже как владыки Севера.

– Командир придумал неплохой план, – сказал каэстанец.

– Пардис, прямо сейчас выбери из числа своих людей самых лучших наездников и отправь гонцов в дальние гарнизоны. Пусть бросают все эти курятники и направляются в Дреммерхэвен. Я докажу этим косоглазым Эдхо, что они рано празднуют победу. Ирмас Удэн еще увидит, какого цвета у них потроха! Ступайте!

Командиры вышли. Ирмас налил себе еще вина, но вместо того, чтобы поднести кубок ко рту, швырнул его в стену, украсив ее темным пятном, похожим на кровавые брызги. Новая волна ярости, бешенства, горечи и чувства потери накатилась на командира "Ястребов".

– Мири, что ты натворила! – простонал он, глядя в пустоту. – Что ты наделала!

Шнуры в часах заменили уже не один раз, время перевалило за полночь, а разгульный пир в Дреммерхэвене продолжался. Улен Сальер стоял на своем посту на угловой башне замка, опираясь на копье, и прислушивался к звукам продолжающейся оргии. Досадно, конечно, что не довелось поучаствовать в такой отличной гулянке. И не ему одному – сегодня начальник стражи Кассад на все посты назначил земляков Сальера, селтонов. Странное решение.

В башне было холодно, и Сальер подумал о горячем вине. О большом кубке горячего ревеньяка с пряностями и медом. И еще о хорошем куске запеченной на угольях свинины. Да только никто сегодня не вспомнит, что часовые тоже люди. Проклятые каэстанцы сейчас наливаются брагой, вином, настоем йавхи, тискают шлюх, а он мерзнет на посту. Смена еще нескоро. В лучшем случае им достанутся объедки тех, кто сейчас веселится во дворе замка. Подумав об этом, Сальер со злостью плюнул себе под ноги.

Это уже стало традицией. На словах Ирмас одинаково ценит всех своих людей. Но на деле самые жирные куски всегда достаются этим ублюдкам-каэстанцам, землякам Ирмаса. А всем остальным…

Шум шагов и лязг железа на галерее отвлек Сальера от невеселых мыслей. Кто-то поднимался на башню. Сальер быстро нахлобучил на голову шлем, выпрямился, ожидая гостей.

Стену осветили факелы. Сальер приободрился – похоже, это смена. Впереди шел сам Кассад, за ним пять человек в полном вооружении. Если его сейчас сменят, остаток ночи можно будет неплохо повеселиться…

– Сальер! – крикнул Кассад. – Ты в башне?

– Да, командир, – молодой селтон выглянул в двери.

– Все спокойно?

– Тишина и покой, командир.

– Иди сюда.

Сальер был удивлен: никогда прежде разводящий не требовал у караульного выходить из сторожевой башенки на галерею. Однако начальник стражи дал приказ, и его надо исполнять. Положив копье на правое плечо, Сальер вышел из башни и направился к Кассаду.

– Ты хороший воин, парень, – сказал Кассад. – Говорю тебе это потому, что ты за год службы показал себя с самой лучшей стороны.

– Спасибо, командир, – Сальер был удивлен. – А в чем…

– Ты получил отставку, – сказал Кассад и ударил селтона длинным кинжалом в живот. Сальер задохнулся от боли, осел на камни. Вторым ударом Кассад перерезал селтону горло. Когда Сальер перестал хрипеть, бывшие с Кассадом наемники деловито раздели покойника, забирая окровавленную одежду и доспехи. А потом подхватили труп и перебросили через стену в ров.

– Вот и все, – сказал Кассад, услышав всплеск воды. – Еще одной собакой меньше. Кайнар, займи его место. А мы пойдем, разберемся с остальными…

– Майчи, иди сюда!

Девочка повернулась на зов, заспешила за женщиной, тащившей большую плетеную корзину с бельем. Женщина протянула ей руку, улыбнулась.

– Идем быстро? – спросила девочка.

– Конечно. Иначе хорошие места на пристани займут до нас.

Майчи кивнула. Они начали спускаться по пологому берегу к реке, разделяющей Дреммерхэвен на Старый и Новый город.

– Я буду стирать платюшки Нини, а ты наши платья, да, мама? – спросила Майчи, когда впереди показалась пристань.

– Конечно. Только постирай одежду Нини быстро, а то мне нужна помощь. Мне одной трудно.

Утро было хорошее, свежее, ясное. Отличное утро для общей работы. На берегу уже сидели несколько женщин – все соседки Ари и ее дочки Майчи. Некоторые пришли сюда еще засветло. Женщины церемонно приветствовали друг друга: хоть все они и из бедных семей, но старинные традиции соблюдать надо. Лишь две айджи просто помахали Ари руками. Этих местные обычаи не волнуют. Ари недовольно покосилась на них. Хотя, чего еще ожидать от бывших наемничьих шлюх?

– Мама, я пойду стирать платюшки! – заявила Майчи.

– Хорошо, только далеко не уходи. И в воду не лезь.

Женщины сбились в группку на пристани, запели старинную песню про прачек, которые день и ночь стирают за гроши и никогда не едят досыта. Песня была тоскливая, и ее слова были Майчи не понятны – кто его разберет, о чем поют эти взрослые? Слушать их совсем неинтересно. Берег был совсем рядом, мутная вода накатывала на него волнами и шевелила нарядные круглые камешки, разбросанные по мокрому песку. Майчи, забыв про кукольные платья, уселась у воды и увлеченно начала собирать красивые камни. Набрала целую горсть, а потом подумала, что складывать их некуда, разве только в корзинку с тряпочками Нини.

Человека она увидела уже потом, когда уложила камешки под платья куклы. Смешной был человек. Он плыл на спине и был совсем голый. Майчи смотрела на него и не понимала, зачем он это делает. А человек медленно плыл в ее сторону от большого замка, и течение реки все ближе подгоняло его к берегу. И еще, Майчи заметила, что человек как-то странно ей улыбается. У него большой-пребольшой рот и длинное лицо. В самом деле, какой-то он не такой…

Майчи завопила громко и протяжно, уронила корзинку и бросилась бежать к пристани. Ари уже бежала навстречу дочке, раскинув руки, белая, как мрамор.

– Майчи! Майчи! – Женщина схватила дочку, заглянула в перекошенное страхом лицо. – Что с тобой?

– Там… там! – Девочка задыхалась от слез и начавшегося приступа астмы. – Там…Мамааааа!

Утопленника между тем прибило к берегу. Женщины уже были рядом с Майчи и ее дочкой, кто-то пытался помочь успокоить ребенка. Другие подошли к мертвецу. Женщины отводили от него глаза, потому что он был голый. Горло мертвеца было перерезано от уха до уха, и зияющая рана в самом деле напоминала огромный, цинично ухмыляющийся багровый рот. Невидящие глаза смотрели на женщин с прищуром.

– Во имя предков, закройте ему лицо! – взмолилась одна из женщин.

– Смотрите, там еще один плывет! – крикнула другая, показывая на реку. – А вон еще один!

Мертвецов было много. Они плыли от замка – совершенно голые или полураздетые, посиневшие, с выкаченными глазами и страшными ранами на теле. Кого-то река несла прямиком в бухту Дреммерхэвена, кого-то прибивало к берегу. Все тела принадлежали айджи. Женщины молча смотрели на них, кто-то шептал заклинания против злых духов, кто-то пытался опознать плывущих по реке мертвецов.

– Это не наши, – сказала одна из женщин, пожилая санджи. – Они все наемники. Что-то случилось в замке.

– Эти звери уже друг друга начали убивать, – произнесла вполголоса другая. – Пусть боги покарают их за такую жестокость!

– Пусть убивают, – едва слышно сказала пожилая женщина. – Может, хоть так мы от них избавимся.

Мертвец, которого первым прибило к берегу, будто зашевелился, когда новая волна дотянулась до него. Вокруг него плавали разноцветные кукольные тряпочки из корзинки Майчи. Еще раз глянув на застывших в молчании женщин свинцовым бессмысленным взглядом, труп скользнул с берега в воду и поплыл дальше мимо пристани, догоняя своих собратьев.