"Александр Шленский. Загон предубойного содержания" - читать интересную книгу автора

является избежание стресса у животных перед убоем. Тщательное соблюдение
этого технологического требования позволяет весьма значительно повысить
качество заготавливаемого сырья. Стресс у животных недопустим по причине
того, что в результате его воздействия меняется химический состав мяса, а
вместе с ним и физическое состояние мышечных волокон. Так например,
длительность хранения свежего мяса зависит от характера протекания
посмертного окоченения. Чем позже оно наступает и чем дольше длится, тем это
лучше для длительного хранения полутуш. В свою очередь, характер протекания
посмертного окоченения зависит от эмоционального состояния животного.
Неправильное или неполное оглушение животного чревато длительной
предсмертной агонией, ускоряющей наступление посмертного окоченения, что
сокращает период хранения свежего мяса. Таким образом, гуманизм
применительно к нашим условиям означает качество.

- Н-да... - задумчиво пожевал губами Царандой. - Моим убийцам был нужен
мой бизнес, а вовсе не мое мясо. Их не волновало, как окоченеет мой труп.
Поэтому в процессе моего убийства мне сознательно и весьма негуманно нанесли
неизгладимую душевную травму.
- Интересное все же место мясокомбинат... - задумчиво промолвил
Цунареф. - Только здесь и начинаешь понимать насколько прихотлив и сложен
баланс между гуманизмом и жестокостью. Я много размышлял над этой проблемой
в прошлой жизни, но так и не смог докопаться до ее сути.
- До сути чего?
- Ну, видите ли, когда прямоходящие провозглашают гуманизм своим
моральном кредо, они подразумевают, что в его основе лежит не разум, а
скорее некое чувство, сродни религиозному верованию, что ли... Определенное
состояние духа, при котором чувство гуманности является первоосновой всего.
- Вы имеете в виду гуманность, проявляемую не с целью повышения
качества мяса, а из соображений самой гуманности?
- Именно, именно!
- Дорогой мой Цунареф! Неужели такой многомудрый и печальный козел как
вы на полном серьезе мог когда-либо верить, что гуманность такого рода
существует?
- К моему стыду - да. Я действительно верил!
- Но на каком основании?
- Да в том-то и дело, что без всякого основания. Я просто верил априори
в беневолентность прямоходящих, поскольку сам был одним из них.
- Вы чувствовали и понимали, что причинить зло своему ближнему противно
вашей природе, и думали, что и все остальные чувствуют то же что вы?
- Да нет... Скорее это было то что американцы называют "the benefit of
the doubt". То есть, нет повода думать о ком-то плохо пока этот повод не
появится.
- Что ж, вполне убедительно. Но к сожалению, мои жизненные
обстоятельства утвердили меня в мысли, что прямоходящие - единственные
существа, которые сознательно убивают своих жертв с особой жестокостью.
- Вы без сомнения правы, уважаемый Царандой. Но ваша правда - это
только часть правды. Смешная вещь... В моем нынешнем обличье, и связанном с
ним образе жизни, категории добра и зла в их прежнем значении потеряли для
меня всякий смысл. Точно так же, гуманизм и жестокость, или выражаясь
вечными словами, "добро и зло", представляются мне вовсе не первоосновой