"Бернхард Шлинк. Женщина с бензоколонки" - читать интересную книгу автора

его тряслись, он рыдал. Она хотела обнять его, но он отстранился, остался
сидеть, как сидел. Рыдания не прекращались, и она решила поискать в
ближайшем поселке гостиницу, а может, и врач найдется. Она хотела приподнять
его и передвинуть на сиденье рядом с водителем, но он сам пересел.
Она дала газ. Он продолжал плакать. Он оплакивал свой сон, оплакивал
возможности, которые дарила ему жизнь и которых он не смог или не захотел
реализовать, оплакивал все, чего уже не вернешь и не изменишь. Ничего нельзя
вернуть. Он плакал потому, что понял - если чего-то хочешь, надо хотеть изо
всех сил; и потому, что часто не знал, чего же он хочет. Он оплакивал все,
что было плохого в его семейной жизни, равно как и то, что было хорошего. Он
оплакивал разочарование, которое их постигло, их надежды и ожидание счастья,
проснувшиеся в эти последние недели. Все, что он вспоминал, почему-то было
печальным и болезненным, все самое прекрасное и счастливое в их жизни было
преходящим. Любовь, семья, когда все еще было хорошо, счастливые годы с
детьми, удовольствие от своей профессии, увлечение книгами и музыкой - все
прошло. Перед его внутренним взором проходили эпизоды его жизни, он
пристально вглядывался в эти картинки и различал черную печать, где жирными
черными буквами в жирном черном кругу было написано: ПРОШЛО.
Прошло? Нет, не просто прошло мимо него и без его участия. Он сам
разрушил тот мир, который создала их любовь. И теперь уже не будет никакого
мира, ни черно-белого, ни цветного.
У него больше не было слез. Он был утомлен и опустошен. Он вдруг понял,
что оплакал свою семейную жизнь, как будто сейчас эта жизнь закончилась,
свою жену, как будто сейчас он ее потерял.
Она посмотрела на него, улыбнулась:
- Ну что?
Они проехали указатель с названием населенного пункта, числом жителей и
высотой над уровнем моря. Две сотни жителей, подумал он, и уже маленький
город. И всего несколько метров над уровнем моря, оно где-то близко, хотя
его и не видно в тумане.
- Останови, пожалуйста.
Она съехала на обочину и остановилась.
"Сейчас, - подумал он, - сейчас".
- Я здесь выйду. Дальше я с тобой не поеду. Я знаю, что веду себя
ужасно. Мне бы надо было все это предвидеть. Но я не мог всего знать. Мы
пытаемся построить жизнь на развалинах. А я не хочу жить с тобой на
развалинах. Я хочу попробовать начать все заново.
- Что? Что ты хочешь попробовать?
- Жить, любить, все сначала, именно все.
Под ее отчужденным, оскорбленным взглядом он сжался, и все, что он
сказал ей, показалось по-детски наивным. Если она спросит его, что он
собирается делать, что он здесь забыл, на что будет жить, что будет с той
его жизнью, дома, - он не сможет ответить.
- Давай поедем к дюнам. Уйти ты всегда сможешь. Мне тебя не удержать.
Давай поговорим, если ты, конечно, не попал в глубокую яму. Может, ты и
прав, и мы предали то, что между нами было и чего потом уже не было никогда.
Тогда мы это наверстаем. - Она положила ладонь ему на колено. - Да?
Она была права. Неужели они не могут просто доехать до того поселка,
где дюны, и поговорить откровенно? Или он не может ей сказать, чтобы она
оставила его здесь, а сама ехала дальше, ему необходимо всего лишь несколько