"Бернхард Шлинк. Женщина с бензоколонки" - читать интересную книгу автора

мир, состоящий лишь из зеленого и голубого. В Рок-Маунте вдруг налетели
метели, поезд застрял в сугробах, и они проторчали там целую ночь, пока не
приехал аварийный поезд и не расчистил пути.
В эту ночь они спали вместе. Мерное покачивание поезда разбудило их
тела, как это бывает в жаркий день или в теплых струях воды. Во время
вынужденной остановки отопление работало слабо, метель выла за окнами
вагона, через щели пола и окон в купе проникал холод. Они залезли вместе в
постель, смеясь, дрожа, обнимая и поддерживая друг друга; укутались,
превратились в теплый кокон. Желание пробудилось в нем совершенно
неожиданно, и из-за страха, что оно может так же неожиданно пропасть, он
торопился и обрадовался, когда все было позади. Среди ночи она сама
разбудила его, и все было уже спокойно и неторопливо. Утром он проснулся еще
до свистка, которым локомотив приветствовал приближающийся аварийный состав.
Он увидел из окна снег и небо, мир, сотканный из голубого и белого сияния.
Он был счастлив.
Два дня они пробыли в Сиэтле. Дом в Квин-Энн-хилле, где у них был
заказан полупансион, располагался на склоне, оттуда открывалась широкая
панорама города с бухтой. Между небоскребами пролегал многополосный хайвэй с
нескончаемой вереницей машин, днем многоцветной, а ночью все сливалось в
одну слепящую полосу огней. Как поток, подумал он, текущий то вверх, то
вниз. Иногда до них доносились звуки сирены - это сигналили машины полиции
или "скорой помощи", и все прочие машины прижимались к обочине. В первую
ночь он так и не смог заснуть, постоянно вставал и подходил к окну, чтобы
увидеть, как машина с красными или синими пульсирующими огнями прокладывает
себе дорогу в нескончаемом потоке. Слышались корабельные гудки, которыми
суда приветствовали порт, покидая его или возвращаясь. Это были контейнерные
суда, высокие, нарядные, окруженные большими и малыми парусниками с
раздутыми от ветра яркими парусами. С моря всегда дул сильный ветер.
Когда он не мог заснуть, то наблюдал, как спит она. Лицо выдавало ее
возраст, он видел морщинки, обвисшую кожу под подбородком, за ушами, под
глазами. Одутловатое лицо, резкий запах и посвистывание уже не отталкивали
его. В последнее утро в поезде он разбудил ее посвистыванием, как раньше, с
удовольствием осторожно прикоснулся ладонями к ее лицу, ощущая его нежность,
и после того, как они были близки, он с удовольствием вдыхал под одеялом
запах их любви и ее пота. Радовался, что может снова будить ее, что еще не
разучился соблюдать ритуалы их любви и что она тоже не разучилась и ничего
не забыла. Что их мир спасен!
Он понял, их любовь создала мир, который представлял из себя нечто
большее, чем их чувства друг к другу. Даже если чувства ушли, мир этот
остался. Краски поблекли, стали черно-белыми, но этот поблекший мир
оставался их миром. Они жили в нем и жили порядком этого мира. А сейчас этот
мир вновь обрел многоцветье.
Они строили планы на будущее. Это тоже была ее идея. А что если начать
перестройку дома? Может, вместо трех детских хватит одной, тем более что
дети, а потом и внуки, будут приезжать все реже? Разве он не хотел всегда
иметь большую комнату, где мог бы читать и писать книгу, которую планировал
написать еще много лет назад и для которой при каждом удобном случае собирал
материал? Не начать ли им вместе учиться играть в теннис, даже если из них
не получится великих спортсменов? А что с тем предложением поработать
полгода в Брюсселе, оно еще действительно? Может, ей взять отпуск на полгода