"Бернхард Шлинк. Три дня" - читать интересную книгу автора

плесенью, а лужайка перед террасой позади дома заросла кустами и деревьями.
Однако окна были новенькие, перед входом насыпан свежий гравий, на террасе
приготовлены для гостей деревянные столы и стулья, один столик и четыре
стула были уже расставлены, еще несколько дожидались в сложенном виде,
дорожки от дома к парку были расчищены от лишней поросли.
Хеннер вступил на одну из аллей и окунулся в зеленое царство леса; над
головой, закрывая небесный свод, смыкалась просвеченная солнцем листва, а
древесные стволы и кусты по обе стороны заросшей травой дорожки создавали
видимость непроходимой чащи. Некоторое время впереди по дорожке скакала
какая-то птичка, она исчезла так внезапно, что Хеннер даже не заметил, куда
и как она скрылась - ускакала в кусты или вспорхнула и улетела. Хеннер
понимал, что дорожка нарочно то и дело петляет, потому что архитектор хотел
создать впечатление обширного парка. И все равно он чувствовал себя так,
словно попал в зачарованный лес, словно он заколдован и никогда не выберется
из волшебных дебрей. Но едва он успел подумать, что вовсе и не хочет никуда
выбираться, как лесное царство закончилось, и он очутился на берегу широкого
ручья. За ним расстилались поля, а вдалеке виднелась деревня с церковной
колокольней и элеваторами. Вокруг стояла тишина.
Затем он заметил ниже по течению сидящую на скамейке женщину. Только
что она что-то писала в тетрадке, а сейчас опустила тетрадь и ручку на
колени и глядела на Хеннера. Он направился к ней. "Серая мышка, - подумал
Хеннер. - Невзрачная, неловкая, застенчивая". Она встретила его взгляд:
- Ты меня не узнал?
- Ильза!
С ним частенько случалось, что при встрече с хорошо знакомым человеком
он никак не мог вспомнить его имени, поэтому он даже обрадовался, когда при
виде с трудом угаданного лица в памяти тотчас же всплыло нужное имя. В
последний раз они виделись с Ильзой где-то в семидесятые годы, и тогда она
была хорошенькой девушкой. Носик и подбородок были, пожалуй, несколько
островаты, слишком сурова складка губ, плечи она сутулила, чтобы не так
заметна была ее высокая грудь, но вся она, голубоглазая, светлокожая,
белокурая, словно излучала светоносное сияние. Сейчас Хеннер уже не встретил
в ней былой светозарности, хотя она и отозвалась на радость встречи и
узнавания приветливой улыбкой. Он смутился, словно испытывая неловкость за
то, что она уже не та, какая была и какой обещала остаться.
- Как поживаешь?
- Прогуливаю уроки, три часа английского языка. Меня подменила
приятельница и наверняка провела их как надо, но, если бы она позвонила или
я могла бы с ней как-то связаться, мне было бы спокойнее на душе. - Она
бросила на него такой взгляд, словно он мог ей чем-то помочь. - Со мной
такого еще не бывало, чтобы вот так просто взять и не прийти на работу.
- И где ты преподаешь?
- Там же, где и раньше. Когда вы исчезли из виду, я уже прошла
стажировку, нашла первую работу, а затем в своей прежней школе вторую. Я
по-прежнему веду те же предметы: немецкий, английский, изо. - Словно
торопясь покончить с этой темой, она продолжала: - Детей у меня нет. Замужем
не была. У меня две кошки и собственная квартира на горе - с видом на
долину. Мне нравится учительская работа. Иногда у меня мелькает мысль, что
тридцать лет, пожалуй, уже достаточно, но эта мысль, вероятно, порой
посещает всякого, кто работает в школе. Впрочем, теперь не так уж и долго