"Иван Шмелев. Пути небесные (часть 1)" - читать интересную книгу автора

пылало звездами. Таких ярких, хрустально-ярких, он еще никогда не видел. Он
долго смотрел на них, за них, в черную пустоту провалов.
- И такую страшную почувствовал я тоску,- рассказывал он,- такую
беспомощность ребячью перед этим бездонным н е п о н я т н ы м, перед этим
Источником всего: сил, путей, движений!..
Черно-синие бархатные провалы перемежались седыми пятнами, звездным
дымом, дыханьем звездным,- мириадами солнечных систем. Он беспомощно обводил
глазами ночное небо, в глазах наплывали слезы, и ему вдруг открылось...
- Трудно передать словами, что тут случилось со мной,- рассказывал
Виктор Алексеевич.- Прошло лет тридцать, но я как сейчас вижу: все дрогнуло,
все небо, со всеми звездами, вспыхнуло взрывами огней, как космический
фейерверк, и я увидал бездонность... нет, не бездонность, а... будто все
небо разломилось, разодралось, как сверкающая бескрайняя завеса, осыпанная
пылающими мирами, и там, в открывшейся пустоте, в не постижимой мыслью
бездонной глыби...- крохотный, тихий, постный какой-то огоннек, булавочная
головка света, чутошный-чутошный проколик! И в неопределимый миг, в
микромиг.. не умом, я постиг, в чем-то... каким-то... ну, душевным, что ли,
вот отсюда идущим чувством?..- показал он на сердце,- что исследовать надо
там, та-ам, в этом проколике... .но - и это самое оглушающее! - и там-то...
опять на-ча-ло, начало только,- все такое же, как и это, только что
разломившееся небо! Меня ослепило, оглушило, опалило, как в откровении:
дальше уже н е л ь з я, дальше - конец человеческого, предел.
Это был обморок, от переутомления, от перенапряжения мысли и зрения,
может быть - от чрезмерного куренья, от дохнувшей в него весенней ночи. Он
увидал себя на полу, лицом в полуосвещенный потолок. В открытую форточку
вливался холодный воздух. Он поднялся, совсем разбитый, и поглядел в небо с
неопределимо тревожным чувством. Звезд уже не было: так, кое-где, мерцали, в
сквозистой ватке наплывающих облаков. Все было обыкновенное, ночное.
Это был обморок, продолжавшийся очень долго: часы показывали половину
второго.
После он вспоминал, что в блеске раздавшегося неба огненно перед ним
мелькали какие-то незнакомые "кривые", ж и в ы е, друг друга секущие
параболы... новые "пути солнца",- новые чертежи небесной его механики. Тут
не было ничего чудесного, конечно, рассуждал он тогда, а просто-отражение
света в мыслях: мыслители видят свои мысли, астрономы - "пути планет", и он,
инженер-механик и астроном-механик, мог увидеть небесные чертежи - "пути".
Но и еще, иное, увидел он: "бездонную бездну бездн" - иначе и не назвать. И
в этом - еще, другое, до осязания внятное всем существом его: тот
огонек-проколик, "точку точек",- так в нем определилось,- "предел
человеческих пределов, конец, бессилие".
- Со всяким подобное случалось, только без вывода, без "последней
точки",- рассказывал Виктор Алексеевич.- Вы лежите на стогу в поле, ночью, и
загляделись в небо. И вдруг звезды зареяли, заполошились, и вы летите в
бездонное сверканье. Но что же вышло, какой итог? Я почувствовал пустоту,
тщету. И раньше сомнения бывали, но тут я понял, что я ограблен, что я перед
э т и м как слепой крот, как эта пепельница! что мои силы, что силы всех
Ньютонов, Лапласов, всех гениев, всех веков, до скончания всех веков,- ну,
как окурок этот!..- перед этим "проколиком", перед этой булавочной
головкой-точкой! Мы дойдем до седьмого неба, выверим и начертим все пути и
движения всех допредельных звезд, вычислим исчислимое, и все же- пепельница,