"Афонсо Шмидт. Тайны Сан-Пауло " - читать интересную книгу автора

ее портрет траурным крепом! Если кто-нибудь о ней спросит, отвечайте, что
она умерла!
На следующей неделе была продана с молотка вся мебель и вывешено
объявление о продаже особняка. Семья переехала на жительство в фазенду, отец
Арлетты не пожелал больше ничего знать о своей дочери.
Между тем молодые люди поженились. Сначала они поселились в гостинице,
но немного спустя из-за недостатка средств вынуждены были переехать в
дешевый пансион. Вскоре оттуда они перебрались в какую-то жалкую лачугу.
Пауло подолгу отсутствовал: скрывался или сидел в тюрьме. Тогда его жена
стирала белье, зарабатывая этим на жизнь. Но - и в этом чудо человеческого
сердца - они любили друг друга. Любили, невзирая ни на что! Когда Пауло
арестовывали, ему иногда удавалось присылать жене записки, в которых он
сообщал, в каком Полицейском участке находится.
Тогда Арлетта, с воспаленными от слез глазами, бедно одетая, но
прекрасная, шла навещать его.
В течение всего времени, пока Марио находился в тюремной камере
участка, туда дважды в день - утром и вечером - приходила Арлетта.
С разрешения начальства она спускалась на площадку перед камерой,
подходила к двери, припадала к окошечку и звала мужа. Домингос разрешал ей
передавать кастрюлю с завтраком или обедом. Арлетта и Пауло стояли по обе
стороны двери, прижавшись лицом к решетке, разделяющей их, и разговаривали о
Марии-Элизе. Потом Арлетта уходила, разбитая, с выпирающим животом.
- Кто же, наконец, эта Мария-Элиза, о которой вы столько говорите? -
спросил Марио.
- Наша дочь, которая должна родиться в будущем месяце. Ее имя
складывается из имени матери жены, которую зовут Марией, и имени моей
матери - Элизы.
- А вдруг родится мальчик?...
- Мы знаем, что это будет девочка. Ребеночек лежит спокойно... И вот
теперь, когда я сижу под арестом, Мария-Элиза плачет - да, плачет - в
материнской утробе, еще не появившись на свет!
Он скрестил руки, положил на них, словно на подушку, голову и стал
пристально смотреть на тень, заменявшую ему подстилку. В таком положении он
неподвижно пролежал несколько часов. В камере царил полумрак, но Марио, хоть
и не разглядел как следует, мог поклясться, что Пауло Агрисио плакал.

Медвежатник

Иногда ветераны собирали вокруг себя новичков и обсуждали свои будущие
воровские дела. Разговаривали тихими голосами и при этом искоса поглядывали
на одного из арестантов: это был "кабан" - доносчик. Заметив, что о чем-то
шепчутся, кабан поднимал с полу окурок, который в тюрьме, увы, значительно
короче, чем на воле, и направлялся к ним.
- Напо, дай прикурить!..
- Убирайся, иначе размозжу тебе башку!
Кабан, не принимая эти слова за оскорбления, отходил. Разговор замирал.
Однако, когда другая группа, в противоположной стороне камеры, начинала
говорить вполголоса, он бежал туда, якобы за тем, чтобы рассказать
какую-нибудь пошлую историю. И тогда сцена повторялась. Кабан не сердился.
"Ссора - оружие глупца", - говорил он в таких случаях.