"Ганс Шнайдер. Ночь без алиби " - читать интересную книгу автора

не совсем один. Здесь еще полицейские и таможенники. Ну почему я не сошел
станцией раньше! Спасаясь от пытливых взглядов, спускаюсь в кассовый зал.
Здесь полно народу, толкаются, спешат, просто околачиваются. Надо быстрее
смыться и перейти на Запад.
Протиснувшись к выходу, я сворачиваю направо, затем еще раз направо и
топаю по какой-то улице. На углу питаю табличку: "Фридрихштрассе". До
границы отсюда недалеко. Если бы она была открыта... но ведь сейчас тысяча
девятьсот шестьдесят пятый год!
Пересекаю широкую улицу: Унтер-ден-Линден. Ярко горят витрины. Прохожих
мало. Обхожу освещенные места, однако назойливые фонари преследуют меня на
каждом шагу. На следующем перекрестке сворачиваю с Фридрихштрассе. Тротуары
тут еще пустыннее. Вокруг высокие здания, которые оживают лишь днем.
Безлюдье угнетает меня. Такое чувство, будто ты весь на виду и покуда
спрятаться.
Опять ныряю направо. Сверкающие огни. Изредка проезжают машины. Слева
пустырь. Предупреждающие знаки: "Пограничная зона". Мысленно пытаюсь
проникнуть туда. Там меня ждет свобода. Но какая? Я оглядываю новостройки
Унтер-ден-Линден, ярко освещенные фасады, дальше виднеется стройплощадка на
Маркс-Энгельс-платц. Перед внутренним взором, как на киноэкране, возникает
страна, по которой я проехал, новые города, новые заводы, школы, больницы,
детские сады... родина. В горле застревает комок. Я стискиваю зубы.
Разве я не причастен ко всему этому? Разве я не готов был защищать
родину? Не давал присягу в Народной армии?
От вопросов закружилась голова, я не мог на них ответить... Вернее, не
хотел, уклонялся от ответа, потому что было стыдно произнести его... Это
измена, предательство, хотя... Черт возьми, что я предаю? Родину, которая
распахивает передо мной лишь тюремные ворота...
Впереди улицу пересекла патрульная машина. Страх гнал меня дальше. Это
же Унтер-ден-Линден! Слева Бранденбургские ворота и... полиция.
Да что я - спятил? Скорее прочь отсюда!
Заморосил дождь. Я нырнул в подворотню, потом в другую. Всякий раз,
меняя укрытие, я замечал, что дождь усиливается. Стоянье под арками длилось
все больше, перебежки делались короче. А куда спешить, когда нет цели? Какая
разница - минутой больше, минутой меньше... Если и удастся прорваться в
Западный Берлин, там все равно спросят о причине перехода. Ладно, допустим,
я навру, не, ведь ничто им не помешает исполнить приговор, вынесенный мне за
уголовное преступление. Граница - не помеха, для розыска, его нити
протянутся и через Западную Германию, может подключиться даже Интерпол.
Стало быт? меня выдадут либо заставят отбывать срок в западногерманской
тюрьме... Ну, а если, скажем, объяснить свои действия политическими
мотивами? Но выдвинуть политические мотивы - значит признаться в убийстве
Мадера! А его не убивал!
Я с отчаянием озирался вокруг. И почему обо всем этом: я подумал только
сейчас, при виде государственной границы? Где же выход, где?
Глубокая апатия овладела мной. Ветер ворвался ущелье между домами,
потрепал мне пиджак, забрался под рубашку, обдав влажным дыханием, и на
время разогнал тягостные мысли. Текли часы. Я шагал по незнакомым улицам.
Меня знобило, хотелось в тепло, но я не решался зайти в закусочную выпить
кофе или рюмку водки.
У перекрестка я увидел киоск. На удивление он бы еще открыт. Мучительно