"Виктор Шнейдер. Ближнего твоего... [U+F]" - читать интересную книгу автора

С последним чаянием свою
мечту ночную
Душа стремится влить в пустые
формы дня...
В.Брюсов

Тело лежало, поднятое над землей на высоту двух этажей
плюс кровать, и дышало.Молодой этот здоровый, хотя и несильный
организм не был в данный момент отягощен ни единой мыслью, ни
даже сновидением, а потому назвать его человеком было бы так же
странно, как столь же исправно функционирующий будильник у него
в изголовье. Так же размеренно и так же бездумно, как сердце,
перестукивались в пластмассовом корпусе какие-то шестеренки и
маятник... Но вот, минут без двадцати восемь, часовая стрелка
закрыла собой стрелку будильника, пазы на их осях совместились,
и рычажок, сдерживавший до поры молоточек, подался вперед, а уж
тот, только дали волю, стал вовсю колошматить по чашке
звонка... И тотчас же, по механизму, кажется, еще более
простому, включилось в теле сознание. Сперва оно, не
разобравшись ни с чем, ничего не зная и не умея себя назвать,
развернулось зачем-то в картину залитой светом поляны:
много-много ярких цветов тянется вверх, над ними жужжат добрые
мультипликационные жуки, а сзади восходит огромный золотой шар
cолнца и звенит, звенит, звенит все громче, все навязчивее, все
нестерпимее... И уже через секунду или две сознание догадалось,
что никакое это не cолнце, а будильник, и вытерпело свалившийся
на него в считанные мгновенья поток информации обо всем, что
только существует на свете, и наконец нашло себе имя - Олег
Кошерский. Пора было вставать, умываться, бриться, потом
завтракать, потом... Кошерский - очень талантливый прозаик. Что
бы он ни описывал - природу, лица, характеры - во всем удается
ему отыскать новые неожиданные черточки, все освещает он
свежим, отстраненным взглядом человека, который этого не любит.
Но в жизни Олег никогда не пользовался ни одним из
общепризнанных прав талантов, наипервейшее из которых - право
на несносный характер. Напротив, такого славного, открытого и
дружелюбного парня еще поискать... И правом - почти
обязанностью - молодых творцов экстравагантно одеваться
Кошерский явно пренебрегал. У него, правда, была одна кофта, по
сравнению с которой "фатовская фата" Маяковского - выходной
фрак, но она уже не первый год невостребованная висела в шкафу.
Пожалуй, если у Олега в одежде был бы свой стиль, то эта кофта
была бы не в его стиле. Что же до романов - ибо право таланта
на дон-жуанство часто неоспоримей права на дон-кихотство - то
стыдно признаться: первая и единственная женщина Кошерского
была все еще им любима и все еще любила его. К ее любви, правду
сказать, на третьем году романа стало подмешиваться чувство
почти ненависти к Олегу, упорно не замечавшему, что ей пора
замуж. А Олег, хотя и обнаружил, когда прошел первый период