"Виктор Шнейдер, Кирилл Гречишкин. Акынская песня с прологом и эпилогом" - читать интересную книгу автора

дровами несколько минут, он пошел звать на подмогу Сида. Сид с кислой миной
курил на крыльце. Ветер, такой злой, что холодно было даже деревьям,
продувал его насквозь. Аркашу пробрал мороз от одного вида этого посиневшего
лица и рук...
- Не холодно?
Сид, не поворачиваясь к Аркаше, пожал плечами.
Из-за времянки появился Барковский:
- Сид, хадзиме!
Не вынимая сигареты изо рта, тот перемахнул через перила, поклонился и
встал в стойку. В ожидании потехи на крыльце столпились девицы.
Схватка длилась не более минуты.
- Матэ!
- Суру матэ! - что в переводе, очевидно, означало: "Ладно, пошли в дом,
простудимся. "
Тем временем за стенкой Санек запел. Пел он отвратительно - фальшиво,
скрипучим голосом, а играть и совсем не умел. Но репертуар у него был
хороший - Окуджава, Галич, Щербаков, - и исполнял он его с душой, понимал, о
чем эта песня. И о чем бы она ни была - непременно о себе и "о нас,
сволочах":
Ах, оставьте вашу скуку,
ваши нудные разговоры, снобизм и напускную зевоту. Gaudeamus!
Веселитесь, пока молоды! Что вас заботит? Заморочки в институте? Двухчасовые
очереди к пустым прилавкам? Слухи о погромах?
Я не верю в вашу муку...
... Повернитесь вы к окошку,
Там...
чудесный пейзаж, великолепная погода... Чего еще нужно? Но
... уходит понемножку
Восемнадцатый февраль.
И не февраль никакой, а жизнь. Жизнь уходит. Месяц за месяцем, день за
днем... Какие наши годы? А сколько уже потеряно:
Я скатился со ступенек -
Был букет, остался веник.
Был отец - осталась память. Были мечты о биофаке и высокой науке -
остались они же, плюс ненавистный технический вуз. Был Джексон. От него
осталась песня - вот эта, про восемнадцатый февраль, да та, которой он как
раз его - восемнадцатый - и дарил. Что ж, мадам,
Вновь меня сшибает с круга,
Восемнадцатой подругой
Вы мне станете едва ль,
да и ему не стали. Только Джексону - потому что у него это место давно
занято, разве что сто восемнадцатой, если пожелаете... А я вот как раз
наоборот - не набрал предыдущих семнадцати. Но я отрабатываю, тороплюсь. То
же и в остальном. Gaudeamus! Веселюсь, пока молод!
Вот такой не по злобе я...
Хотя противно все это, если посмотреть. И тошно - что
... прикинулся плебеем,
Романтичный, как Версаль.
А тонуть я буду в спирте...
Это, видимо, единственное спасение. Хотя, конечно, утонуть себе не