"Виктор Шнейдер, Кирилл Гречишкин. Акынская песня с прологом и эпилогом" - читать интересную книгу автора

Проснулся он от телефонного звонка. Час дня. Идти в институт уже просто
глупо. Усмехнувшись и зевнув одновременно (жуткое зрелище), Володя потянулся
к трубке:
- Алло, Леня?
Удивленное молчание было ему ответом. Наконец собеседник обрел дар
речи:
- Э-э-э... Это Володя?
- Да. Здравствуй. Что у тебя стряслось?
- Если можно, не по телефону. Дело в том, что...
- Тебе Аркаша мой адрес дал?
- Да. Можно сейчас заехать?
- Жду.
Через полчаса белые Ленины "Жигули" свернули с Мойки во двор-колодец,
не видевший солнечного света ни разу со дня своего основания. Маленький
клочок неба заполнил сверху крохотное пространство между четырьмя стенами с
выходящими друг на друга почти вплотную окнами. Короче, типичный
петербургский "колодец", что так любят те ленинградцы, которые сами в таких
не живут.
Сверившись лишний раз с Аркашиной бумажкой, Леня зашел в подъезд,
поднялся по полутемной лестнице на четвертый этаж и только подошел к двери с
нужным номером, как та распахнулась перед ним. Стоявший на пороге рослый
русоволосый парень лет девятнадцати кивком пригласил его войти и захлопнул
за ним дверь:
- Чай пить будешь? - и, не дожидаясь ответа: - Тогда пошли на кухню.
Кухня, если не считать громадного, почти булгаковского черного кота в
углу, была вполне нормальная, без намеков на занятия хозяина алхимией или
черной магией, и Леня решился спросить:
- Но, черт возьми, как?..
В нем еще теплилась надежда, что все это фокус и розыгрыш... Но Володя
удивленно пожал плечами - мол, понятия не имею - и, как бы некстати,
спросил:
- А ты машину внизу бросать не боишься?
Леня кинул взгляд на окно. Из него видна была только кухня соседей, но
никак не автомобиль в подворотне.
- Ну, не наверх же ее затаскивать.
Немного помолчали, чаю попили.
- Так что у тебя стряслось?
А что стряслось? Если смотреть, так сказать, на событийном уровне, то
можно сказать, что и вообще ничего. Инспектор по налогообложению трясет -
так он всегда тряс, у него работа такая. Сделка сорвалась - ну, так другая
будет. Обидно, конечно: выгодная намечалась, валютная. Но разве в этом дело?
Алла к кому-то другому ушла, считай, из загса - опять же, не первая, не
последняя, он о ней и думать уже забыл, сейчас только вспомнил, так, в общем
ряду. Мать болеет. Это серьезнее. Это вообще серьезно; но у нее уже лет пять
- хроническое, все смирились - и он, и она сама... Все не то. Все это и
раньше было, но - легче переживалось. А теперь если и удача, то все равно не
с кем ею поделиться, потому что друзья все, все до единого, разъехались: кто
в Америке, кто в Израиле. Один, правда, в Мурманске, но и это неблизко. Да и
будь они рядом - времени все равно нет. Даже на письмо ответить. И все время
- как белка в колесе, сломя голову, по каким-нибудь неотложным делам,