"Вольфдитрих Шнурре. Когда отцовы усы еще были рыжими [H]" - читать интересную книгу автора

Манфред ушли за галькой для въезда в замковый двор. Я сидел в песочнице и
следил, чтобы другие ребята не разрушили нашу постройку, как вдруг за
фонтаном я заметил Фейтеля. Собственно, я хотел отвести взгляд, но как-то у
меня не получилось; так я и сидел, глядя прямо на него.
Он шел смешными семенящими шажками, широко расставляя ноги, и нес под
мышкой новенькую лопатку; она блестела на солнце, а на длинном, тонком
черенке еще красовалась фабричная этикетка.
Теперь он узнал меня и подошел ближе. Я быстро отвел глаза, но, к
счастью, остальные ребята были не с нашей улицы, они Фейтеля не знали.
Он остановился у края песочницы и сказал:
- Шикарный замок у тебя получился. Я ответил, что Хайни и Манфред тоже
строили, а я, я просто слежу, чтобы никто это не разрушил.
- А что, - спросил он, - здесь можно просто так копаться в песке или за
это надо платить?
- Не-а, - сказал я, - не надо.
Дело в том, разъяснил Фейтель, что он сегодня тут первый раз, его отец
говорит, он должен просто пойти на детскую площадку, и там наверняка
найдутся дети, которые будут с ним играть.
Я сидел молча, не поднимая глаз, боялся, что сейчас вернутся Хайни и
Манфред и увидят, что я с ним связался.
- А ты не хочешь со мной играть? - спросил он вдруг.
Я в испуге взглянул на него и тут только как следует увидел, до чего же
он уродлив.
- Не-а, - отвечал я и решительно покачал головой.
- А почему? - спросил он, внезапно побледнев.
- Потому, - ответил я.
Тогда он повернулся и пошел прочь. Смешными мелкими шажками,
выворачивая ступни. Под мышкой он нес свою новенькую, блестящую на солнце
лопатку.
Прошло около месяца, и Манфред сказал, что Фейтель заболел. Мне очень
хотелось узнать, что с ним такое, но я не решался спросить, боялся, как бы
Хайни не подумал, будто я сочувствую Фейтелю, а я и не собирался ему
сочувствовать.
Но как-то за столом отец велел нам после обеда зайти к нему, он, мол,
должен нам что-то сказать; когда мы приоткрыли дверь, перед ним стояли две
корзиночки с клубникой; он хотел, чтобы мы сейчас же отнесли их Фейтелю и
вдобавок немножко поболтали с ним.
Хайни сразу надулся, но отец спросил, знаем ли мы вообще, что случилось
с Фейтелем.
- Нет, - отвечали мы.
- У него парализованы обе ноги, и, наверно, он уже никогда не сможет
ходить.
Я взглянул на Хайни, но Хайни, прищурившись, смотрел в окно.
- Ладно, - сказал отец, - ступайте, да смотрите, будьте с ним чуть-чуть
поласковей.
На улице Хайни отвел меня в сторону.
- Слушай, - сказал он, - у твоего старика, конечно, добрые намерения,
это ясно, как божий день. Но ничего из этого не выйдет, не можем мы нести
Фейтелю клубнику.
- Но почему? - удивился я. Хайни прикусил губу.