"Михаил Шолохов. Тихий Дон (книги 3, 4)" - читать интересную книгу автора

Григорий молча вышел за ворота. Их догнал было Митька Коршунов, но
Петро холодно попросил его:
- Уйди, Митрий. Хочу с братом погутарить.
- Эт-то можно. - Митька понимающе улыбнулся, отстал.
Григорий, искоса наблюдавший за Петром, видел, что тот хочет говорить о
чем-то серьезном. Отводя это разгаданное намерение, он заговорил с
напускной оживленностью.
- Чудно все-таки: отъехали от дома сто верст, а народ уж другой.
Гутарят не так, как у нас, и постройка другого порядка, вроде как у
полипонов. Видишь, вот ворота накрыты тесовой крышей, как часовня. У нас
таких нету. И вот, - он указал на ближний богатый курень, - завалинка тоже
обметана тесом: чтоб дерево не гнило, так, что ли?
- Оставь. - Петро сморщился. - Не об этом ты гутаришь... Погоди, давай
станем к плетню. Люди глядят.
На них любопытствующе поглядывали шедшие с плаца бабы и казаки. Старик
в синей распоясанной рубахе и в казачьей фуражке с розовым от старости
околышем приостановился:
- Днюете?
- Хотим передневать.
- Овсянец коням есть?
- Есть трошки, - отозвался Петро.
- А то зайдите ко мне, всыплю мерки две.
- Спаси Христос, дедушка!
- Богу святому... Заходи. Вон мой курень, зеленой жестью крытый.
- Ты об чем хочешь толковать? - нетерпеливо, хмурясь, спросил Григорий.
- Обо всем. - Петро как-то виновато и вымученно улыбнулся, закусил
углом рта пшеничный ус. - Время, Гришатка, такое, что, может, и не
свидимся...
Неосознанная враждебность к брату, ужалившая было Григория, внезапно
исчезла, раздавленная жалкой Петровой улыбкой и давнишним, с детства
оставшимся обращением "Гришатка". Петро ласково глядел на брата, все так
же длительно и нехорошо улыбаясь. Движением губ он стер улыбку - огрубел
лицом, сказал:
- Ты гляди, как народ разделили, гады! Будто с плугом проехались: один
- в одну сторону, другой - в другую, как под лемешом. Чертова жизня, и
время страшное! Один другого уж не угадывает... Вот ты, - круто перевел он
разговор, - ты вот - брат мне родной, а я тебя не пойму, ей-богу! Чую, что
ты уходишь как-то от меня... Правду говорю? - И сам себе ответил: -
Правду. Мутишься ты... Боюсь, переметнешься ты к красным... Ты, Гришатка,
досе себе не нашел.
- А ты нашел? - спросил Григорий, глядя, как за невидимой чертой Хопра,
за меловой горою садится солнце, горит закат и обожженными черными
хлопьями несутся оттуда облака.
- Нашел. Я на свою борозду попал. С нее меня не спихнешь! Я, Гришка,
шататься, как ты, не буду.
- Хо? - обозленную выжал Григорий улыбку.
- Не буду!.. - Петро сердито потурсучил ус, часто замигал, будто
ослепленный. - Меня к красным арканом не притянешь. Казачество против них,
и я против. Суперечить не хочу, не буду! Да ить как сказать... Незачем мне
к ним, не по дороге!