"Михаил Шолохов. Тихий Дон (книги 3, 4)" - читать интересную книгу автора

- Лучше покойного Каледина - царство ему небесное! - не сыскать, -
вздохнул сивобородый шумилинец.
- Почти что, - согласился еланский.
Один из присутствовавших при разговоре, подъесаул, делегат
Бессертеневской станицы, не без горячности заговорил:
- Как это нет подходящего человека? Что вы, господа? А генерал Краснов?
- Какой это Краснов?
- Как, то есть, какой? И не стыдно спрашивать, господа? Знаменитый
генерал, командир Третьего конного корпуса, умница, георгиевский кавалер,
талантливый полководец!
Восторженная, захлебывающаяся речь подъесаула взбеленила делегата,
представителя одной из фронтовых частей:
- А я вам говорю фактично: знаем мы его таланты! Никудышный генерал! В
германскую войну отличался неплохо. Так и захряс бы в бригадных, кабы не
революция!
- Как же это вы, голубчик, говорите, не зная генерала Краснова? И
потом, как вы вообще смеете отзываться подобным образом о всеми уважаемом
генерале? Вы, по всей вероятности, забыли, что вы рядовой казак?
Подъесаул уничтожающе цедил ледяные слова, и казак растерялся, оробел,
тушуясь, забормотал:
- Я, ваше благородие, говорю, как сам служил под ихним начальством...
Он на астрицком фронте наш полк на колючие заграждения посадил! Потому и
считаем мы его никудышным... А там кто его знает... Может, совсем
навыворот...
- А за что ему Георгия дали? Дурак! - Пантелей Прокофьевич подавился
сазаньей" костью; откашлявшись, напал на фронтовика: - Понабрались
дурацкого духу, всех поносите, все вам нехороши... Ишь какую моду взяли!
Поменьше б гутарили - не было б такой заварухи. А то ума много нажили.
Пустобрехи!
Черкасня, низовцы горой стояли за Краснова. Старикам был по душе
генерал - георгиевский кавалер; многие служили с ним в японскую войну.
Офицеров прельщало прошлое Краснова: гвардеец, светский, блестяще
образованный генерал, бывший при дворе и в свите его императорского
величества. Либеральную интеллигенцию удовлетворяло то обстоятельство, что
Краснов не только генерал, человек строя и военной муштровки, но как-никак
и писатель, чьи рассказы из быта офицерства с удовольствием читались в
свое время в приложениях к "Ниве"; а раз писатель, - значит, все же
культурный человек.
По общежитию за Краснова ярая шла агитация. Перед именем его блекли
имена прочих генералов. Об Африкане Богаевском офицеры - приверженцы
Краснова - шепотком передавали слухи, будто у Богаевского с Деникиным одна
чашка-ложка, и если выбрать Богаевского атаманом, то, как только похерят
большевиков и вступят в Москву, - капут всем казачьим привилегиям и
автономии.
Были противники и у Краснова. Один делегат-учитель без успеха пытался
опорочить генеральское имя. Бродил учитель по комнатам делегатов, ядовито,
по-комариному звенел в заволосатевшие уши казаков:
- Краснов-то? И генерал паршивый, и писатель ни к черту! Шаркун
придворный, подлиза! Человек, который хочет, так сказать, и национальный
капитал приобрести, и демократическую невинность сохранить. Вот поглядите,