"Михаил Шолохов. Фельетоны" - читать интересную книгу автора

Рассеянность комсомольца Кособугрова достигала анекдотических размеров:
на антирелигиозном диспуте он вместо платка высморкался в рясу попа,
сидевшего рядом. Плевал и бросал окурки в калоши, а пепельницу пытался
надеть на ногу.
Но несмотря на это, был отличным работником, а поэтому губком РКСМ и
командировал его в Буканов[1] по работе среди батрачества.
Переночевал на постоялом; утром оделся, сунул в карман чахоточный
портфель и пошел в уком. За углом его встретили с низким поклоном двое
неизвестных.
- Мы... к вам. Служащие просят... не откажите...
- Чего, собственно?
- А вот... пожальте-с!..
Осанистый кучер осадил вороных, а те двое услужливо помогли Кособугрову
утонуть в рессорной коляске.
"Одначе уком! Лошади-то какие..." - подумал Кособугров и конфузливо
измазал бархатную обивку грязными сапогами, потом поджал их под себя.

III

Кособугрову положительно все казалось странным.
Даже пальто, снятое с него разъярившимся швейцаром, и то казалось
иным...
Перед ним явно трепетали. В нем заискивали. Ему засматривали в глаза,
предупреждали каждое движение; а он, глядя на ковры, мебель, только
недоумевал.
- Здесь секретарь живет?
- Нет, председатель.
"Какие комсомольцы все старые, толстые, как купцы..." - мысленно
удивлялся Кособугров.
"Председатель", наверное, в ссылке был: неуверенный голос дрожит.
- Вы... вы...- кто-то обратился к Кособугрову.
- Не "выкай", пора привыкнуть к "ты".
Все предупредительно захихикали, зашептались...
За столом, после четвертого блюда, председатель шепнул:
- Недостаточки у нас маленькие, знаете ли...
- В литературе?
- Не-ет...
Кособугров ослабил пояс и громко заговорил об организации работы среди
батраков. Все улыбались, то недоумевающе, то растерянно, и смотрели ему в
рот.
- Батраков у нас немного: два конюха, кучер...
- Вот и надо использовать комсомолье... я, как присланный губкомом
РКСМ...
- Ка-а-ак?! Кто вы?!
- Да. По организации батрачества. Мандат я, того... забыл предъявить.
Кто-то ахнул, с кем-то сделалась истерика, зазвенела разбитая посуда, у
рыхлого председателя вывалился посиневший язык.
А Кособугров, стараясь перекричать шум, стоя на стуле, зычно читал свой
мандат и обводил всех круглыми глазами.