"Михаил Шолохов. Тихий Дон. Книга вторая (ПСС том 3)" - читать интересную книгу автора

рота, то на крутой подбородок Ивана Алексеевича, на глубокую круглую ямку,
приходившуюся как раз под срединой нижней губы.
- Прощай! - сказал он, высвобождая руку из холодных мослаков Ивана
Алексеевича. - Должно, не свидимся.
Тот снял левой рукой фуражку и нагнулся, обнимая сухонькие плечи
Валета. Поцеловались крепко, прощаясь словно навсегда, и Валет отстал. Он
вдруг суетливо втянул голову в плечи, так что над серым воротником
солдатской шинели торчали лишь смугло-розовые острые хрящи ушей, пошел,
горбатясь и спотыкаясь на ровном.
Иван Алексеевич выступил из рядов, окликнул с дрожью в голосе:
- Эй, браток, кровинушка родимая! Ты ить злой был... помнишь? Крепкий
был... а?
Валет повернул постаревшее от слез лицо, крикнул и застучал кулаком по
смуглой реброватой груди, видневшейся из-под распахнутой шинели и
разорванного ворота рубахи:
- Был! Был твердым, а теперь помяли!.. Укатали сивку!..
Он еще что-то кричал, но сотня свернула на следующую улицу, и Иван
Алексеевич потерял его из виду.
- Ить это Валет? - спросил его шагавший позади Прохор Шамиль.
- Человек это, - глухо ответил Иван Алексеевич, дрожа губами, пестая на
плече женушку-винтовку.
На выходе из деревни стали попадаться раненые, вначале единицами, потом
группами в несколько человек, а дальше - густыми толпами. Несколько повозок,
до отказа набитых тяжело раненными, еле передвигались. Клячи, тащившие их,
были худы до ужаса. Острые хребтины их были освежеваны беспрестанными
ударами кнутов, обнажали розовые в красных крапинках кости с прилипшими
кое-где волосками шерсти. Лошади тащили четырехколки, хрипя и налегая так,
что запененные морды едва не касались грязи. Иногда какая-нибудь кобылка
останавливалась, немощно раздувая ввалившиеся остроребрые бока, понуря
большую от худобы голову. Удар кнута силком толкал ее с места, и она,
качнувшись сначала в одну сторону, потом в другую, срывалась и шла. Цепляясь
со всех сторон за грядушки повозок, тянулись около раненые.
- Какой части? - спросил сотенный командир, выбрав лицо подобродушней.
- Туркестанского корпуса, Третьей дивизии.
- Сегодня ранен?
Солдат отвернулся, не отвечая. Сотня, свернув с дороги, шла к лесу,
видневшемуся в полуверсте расстояния. Позади тяжким пехотным шагом чавкали
выбравшиеся из деревни роты 318-го Черноярского. Вдали, на вылинявшем от
дождей хмарном небе, желто-серым недвижным пятном висел немецкий привязной
аэростат.
- Гляньте, станишники: какая чуда висит!
- Колбасятина.
- Он оттель зирит, проклятущий, как войска передвигаются.
- А ты думал - зря выперся на такую вышину?
- Ох, далеко он!
- Да то близко? Снарядом - и то, небось, не докинешь.
В лесу казаков нагнала первая рота черноярцев. До вечера жались под
мокрыми соснами, за воротники текло, по спинам гуляла дрожь: огонь запретили
разводить, да и трудно было развести его на дожде. Уже перед сумерками ввели
в щель. Неглубокий, чуть выше человеческого роста, ров был залит на