"Артур Шопенгауэр. Афоризмы житейской мудрости" - читать интересную книгу автора

Eud. VII, 2). Ведь все внешние источники счастья и наслаждений
по своей природе крайне ненадежны, сомнительны, преходящи,
подчинены случаю и могут поэтому иссякнуть даже при
благоприятнейших условиях; даже более -- это неизбежно, так как
нельзя всегда иметь их под рукою. Во всяком случае почти все
они иссякают к старости: нас покидают тогда любовь, шутливость,
страсть к путешествиям, верховой езде и пригодность к обществу;
наконец смерть лишает нас друзей и родных. В этом отношении,
больше чем в каком либо ином, важно, что именно мы имеем в
себе. Наши личные свойства сохраняются дольше всею. Впрочем, в
любом возрасте они являются истинным, надежным источником
счастья. -- В мире вообще немного можно раздобыть: он весь
полон нуждою и горем, тех же, кто их избег, подкарауливает на
каждом шагу скука. К тому же, по общему правилу власть
принадлежит дурному началу, а решающее слово -- глупости.
Судьба жестока, а люди жалки. В устроенном таким образом мире
тот, кто много имеет в себе, подобен светлой, веселой, теплой
комнате, окруженный тьмою и снегом декабрьской ночи. Поэтому
высокая, богатая индивидуальность, а в особенности широкий ум,
-- означают счастливейший удел на земле, как бы мало блеска в
нем ни было. Поистине мудрым было изречение 19-летней королевы
Шведской Христины о Декарте, известном ей по устным рассказам,
да по одному из его произведений, и жившему уже 20 лет в полном
уединении в Голландии: "Декарт -- счастливейший из всех людей,
и его жизнь кажется мне достойной зависти" (Vie de Desc. par
Baillet, Liv. VII, ch. 10). Необходимо, однако, -- как это было
у Декарта -- чтобы внешние условия были достаточно
благоприятны, дабы человек мог найти самого себя и свободно
собою располагать. В Экклезиасте (VII, 12) сказано: "Мудрость
хороша при наследстве и помогает радоваться солнцу".
Кому, по милости природы или судьбы, выпал такой удел, тот
с трепетной заботливостью будет следить, чтобы внутренний
родник счастья всегда был ему доступен, условием чего являются
независимость и досуг. Их он охотно добудет умеренностью и
бережливостью; это для него тем легче, что он не вынужден --
подобно другим -- искать наслаждений вовне. Поэтому перспектива
чинов, денег, благожелательности и одобрения света не соблазнит
его отказаться от самого себя, и опуститься до низменных
стремлений и дурных вкусов людей. Если представится случай, то
он поступит как Гораций в письме к Меценату (Lib. I, ер.7).
Вообще крайне глупо лишаться чего-либо внутpи себя с тем,
чтобы выиграть вовне, т. е. жертвовать покоем, досугом и
независимостью, -- целиком или в большей части -- ради блеска,
чина, роскоши, почета или чести. Так, однако, поступал Гете;
меня же мой гений решительно влек в другом направлении.
Приведенная здесь истина, гласящая, что источник счастья
берет свое начало в самом человеке, находит подтверждение в
верном замечании Аристотеля (наставление Никомаху 1,7 и VII,
13, 14), что всякое наслаждение предполагает некоторую
деятельность, применение известной силы и немыслимо без