"Бернард Шоу. Карьера одного борца" - читать интересную книгу автора

вид лет тридцать пять. Манеры ее были грациозные, и в общем только
недостаточная свежесть лица и фигуры мешали признать ее вполне красивой.
- Все еще не заметно никаких успехов; мне очень грустно сообщать вам
это, - говорил доктор Монкриф.
- Это глубоко огорчает меня, - отвечала дама, нахмурив брови.
- Ваше огорчение вполне понятно. Я бы серьезно советовал вам
попробовать перевести его в другую... - Доктор замолчал. Лицо дамы
осветилось прелестной улыбкой, и рука поднялась с очаровательным
протестующим жестом.
- Нет, нет, доктор Монкриф, - проговорила она. - Вами и вашей школой я
глубоко удовлетворена; но меня тем более огорчает Кэшель. Ведь если он не
делает никаких успехов у вас, несомненно, это только его вина. Не может
быть речи о том, чтобы я взяла его отсюда. У меня не было бы ни минуты
душевного покоя, если бы он остался без вашего попечения и влияния. Я
поговорю с ним перед отъездом о его поведении, а вы, надеюсь, также не
откажетесь серьезно поговорить с ним. Неправда ли?
- Конечно, с величайшим удовольствием, - смущенно ответил доктор,
чувствуя себя неловко перед изящной собеседницей. - Пусть он остается
здесь до тех пор, пока вам будет угодно. Но (тут к доктору вернулось его
обычное самообладание) вам следует с особенной настойчивостью внушить ему,
как важно для него серьезно заниматься в настоящее время, которое является
в известной степени поворотным пунктом в его судьбе. Ему уже почти
семнадцать лет, а у него так мало склонности к учению, что я сильно
сомневаюсь, в состоянии ли он будет выдержать нужные для поступления в
университет экзамены. Вы ведь, вероятно, хотели бы, чтобы он получил
высшее образование, прежде чем избрать себе определенную профессию в
жизни?
- Да, конечно, - нерешительно ответила дама, очевидно, только
механически подтверждая слова доктора. - Какую профессию вы посоветовали
бы для него? - спросила она. - Вы гораздо больше меня понимаете в этих
делах.
- Как вам сказать... - пробормотал доктор Монкриф в затруднении. - Это
будет зависеть от его собственных желаний и склонностей...
- Нет, нет, что вы! - с живостью перебила она. - Разве он понимает
что-нибудь в жизни, бедный мальчик? Его желания будут, наверное, нелепы и
вздорны. Вероятно, он захочет, подобно мне, пойти на сцену.
- А разве вы стали бы противиться этому?
- Самым решительным образом. Надеюсь, что эта мысль еще не приходила
ему в голову.
- Да, он, по крайней мере, никогда не говорит об этом. В нем до сих пор
проявляется так мало склонности к какой-нибудь определенной профессии,
что, мне думается, его выбор будет определен волей или влиянием родителей.
Я, конечно, не знаю, насколько сильно это влияние. Но воздействие родных
вообще важнее всего, особенно в тех случаях, когда дети, как ваш сын,
например, не обнаруживают с своей стороны никаких определенных
склонностей.
- Я единственный близкий и родной человек для моего сына. Кроме меня, у
него никогда никого не было, - с задумчивой улыбкой проговорила дама и,
заметив на лице доктора выражение удивления, быстро добавила: - Все родные
его давно умерли.