"Робин Шоун. Любовник " - читать интересную книгу автора

опалил спину - там, где ее коснулась мужская ладонь. Сердце тревожно
плясало под оковами корсета.
Майкл был на семь дюймов выше ее. И мог причинить боль, о которой она
не подозревала, как не подозревала раньше, что мужчины пользуются пальцами,
чтобы проникнуть в женское тело. Если бы он захотел, то убил бы ее. И она
ничего не сумела бы сделать.
Энн действительно могла бы выйти замуж за любого холостяка из тех, что
присутствовали в доме Габриэля. Многих из них она узнала. Днем они бы
распоряжались ее наследством, а ночью отправлялись в бордель и
расплачивались ее деньгами за свои удовольствия. Она стала бы женой, может
быть, даже матерью, но так никогда бы и не узнала, что такое наслаждение,
которое приносит женщине мужчина. А ей хотелось большего.
И это мог дать ей человек, известный своими способностями. Альфонс,
как его называли. Самый дорогой "жеребей" в Англии. В конце месяца к нему
перейдут принадлежащие ей десять тысяч фунтов.
Нет, он не причинит зла женщине, которая, как говорится в поговорке,
способна снести золотое яичко. К тому же их сделку скрепил стряпчий.
Майкл провел ее по каменной лестнице к парадному и уверенно вставил
ключ в скважину. Энн с трудом разглядела в полутьме богатый вестибюль,
отделанный дорогими дубовыми панелями. В углу на столике красовался
гиацинт - его голубые лепестки полностью распустились. В тени поблескивало
серебро - поднос дожидался утренней почты. Впереди мраморные ступени,
огражденные хитроумно витыми железными перилами, уводили куда-то во тьму.
Да, дом, где ей предстояло расстаться со своей девственностью, не походил
на обиталище человека с дурной репутацией. Это было настоящее жилище.
Воздух наполнял аромат цветов и пчелиного воска.
А ее дом в Дувре пропах болезнью и карболкой; старый лондонский дом -
плесенью и пылью.
Все так же молча Майкл зажег газовый светильник и увлек Энн к темному
подножию лестницы. Наверху виднелся призрачный свет.
Не чувствуя под собой ног, Энн ухватилась за изящные железные перила,
потом начала подниматься.
Обитый бледным шелком коридор тянулся вдоль всего этажа. Каблуки
выстукивали ритмичную мелодию на гладком, как зеркало, дубовом полу:
проникновение, овладение - проникновение, овладение. В дальнем конце
прохода настенное, в виде веера, бра боролось с наползающей темнотой.
Наконец дорогу им преградили кремовый карниз и двери - врата перед
женщиной, намеревавшейся пробудить свою сексуальность.
Майкл толкнул тяжелую дверь, которую стерегло бра, и перед ними в
полоске света блеснула массивная, на четырех столбиках, медная кровать. Он
потушил газ и мягко подтолкнул Энн в спальню. Угольная чернота комнаты
показалась давящей, терпкой и удушающей. Энн испугалась: на секунду ей
показалось, что она очутилась в теплице или на бдении у гроба.
Майкл, не произнося ни слова, шел впереди. Послышался треск зажигаемой
спички, и из цветного шара разлился мягкий свет и выхватил из темноты
дубовый прикроватный столик с кроваво-красными розами в вазе. Рядом стояла
медная кровать - белоснежные простыни и зеленое покрывало уже откинуты в
гостеприимной готовности.
Майкл бросил сгоревшую спичку в крохотную пепельницу и повернулся к
ней - лицо в тени, но на черных волосах отсветы золотистого огня.