"Сломанная корона" - читать интересную книгу автора (Астахов Андрей Львович)

Глава двенадцатая. День рождения Гризельды

Вечером следующего дня мы с Тогой уже были в Жуайе, столице Лансанского королевства. В пути мы проезжали такие живописные места, что мне стало предельно понятно, чего это Альбано Саграморский так активно воюет с братом. Лансан был самым настоящим райским уголком, нигде в этом мире я до сих пор не видел таких природных красот и такой ухоженности.

Стража у ворот лансанской столицы, состоявшая из гномов-алебардщиков, пропустила нас без всяких проволочек, хотя несколько косых и недружелюбных взглядов мы на себе ощутили. Похоже, имперцев не любили ни в одном из малых королевств, кроме, наверное, одного Саграмора. По длинному мосту мы въехали в ворота и оказались на главной улице, пересекающей с юга на север весь Жуайе.

Город был прекрасен. Даже уютный и ухоженный Лоэле не мог сравниться со столицей Лансана по великолепию. Если от грязного и замусоренного Саграмора у меня остались самые неприятные воспоминания, а Лоэле, как я уже говорил однажды, приятно напомнил мне старую Ригу, то Жуайе я бы сравнил, наверное, с каким-нибудь Вадуцем или с Прагой. Даже технарь Тога с восхищением разглядывал великолепные готические здания по обе стороны от широкой мощеной улицы, по которой мы ехали от ворот к центру.

– Да, с Саграмором и не сравнить! – сказал я. – Теперь ясно, чего они с имперцами сюда все время лезут.

– Красиво, – сказал Тога. – И запах такой приятный откуда-то.

Приятный запах распространяли чудесные цветники, который были чуть ли не перед каждым домом. День был ясным и солнечным, в небе пролетали стаи ласточек, над разноцветными крышами домов вдали прямо перед нами поднимались высокие ажурные шпили расположенных в центре города кафедрального собора и ратуши, и я внезапно понял, что нашел ответ на мучивший меня когда-то вопрос – почему эльфы воюют на стороне Лансана? Наверное, потому, что в этом городе живет красота, и эльфы стремятся ее защитить. Эльфы всегда защищают красоту, они без нее просто не могут жить…

– Очень красиво, – сказал я. – Просто душой отдыхаешь.

В следующие полчаса мы нашли неплохую гостиницу, где получили две небольшие, но чистые и комфортно обставленные комнаты, сытный обед с вином, возможность помыться в горячей бане и полный пакет услуг по уходу за лошадьми – но за все про все пришлось отдать сто дукатов. Цены в столице Лансана кусались, тем более что нам, как нелюбимым в Лансане имперцам, никаких скидок не полагалось. Впрочем, из Сабату мы уехали с двумя тысячами золотых монет, которые заплатил нам за успешное расследование осчастливленный мэтр Каннель, так что могли себе позволить немного потратиться и не трястись над каждой потраченной монетой. Я наконец-то смог найти хорошего сапожника, и тот за пятьдесят дукатов наилучшим образом починил мой порванный когтекрылом сапог – мастера очень позабавили те нелепые стебуки, которыми я в свое время зашил рассеченное голенище. Я так понял, сапожник просто принял меня за девицу-неумеху. Тога по моему совету сменил мантию мага на светское платье: признаться, косые взгляды на улице начали мне просто надоедать. А еще мы узнали последние новости – король Жефруа Прекрасный издал указ, в котором объявил об очередном наборе добровольцев в армию Лансана после дня Самахейна.

– У нас все готовы умереть за своего короля, – заявил нам важный хозяин гостиницы, в которой мы остановились. – Мы не боимся смерти, потому что все равно победим Саграмор и его союзников.

Нам с Тогой так и не удалось убедить доброго трактирщика и его персонал в том, что мы лица совершенно нейтральные. Имперцев в Лансане не любили, и в столице это ощущалось с особой силой.

– Я зря с тобой поехал, – сказал мне Тога. – Чувствую, друзей мы тут не заведем.

– Будь попроще, Мейсон, – ответил я. – Они нам не враги, и это главное. Найдем бриллиант и уберемся отсюда.

– Где ты его собрался искать?

Это был хороший вопрос, я бы и сам хотел узнать на него ответ. У меня были два направления поисков – старик Нико и Джармен Крейг. Я не сомневался, что Джармен уже давно ждет меня в своей усадьбе, но решил начать все-таки с Нико. Порасспрашивав завсегдатаев таверны, я узнал, где живет старик. Оказалось, что у старого прохиндея есть небольшой, но весьма презентабельный каменный дом чуть ли не в центре Жуайе, напротив местного отделения Большого Круга магов.

Дверь мне открыл очень старый, постный и неправдоподобно безупречный дворецкий и, выслушав меня, заявил, что мэтр Нико в отъезде, и когда вернется, неизвестно. Меня этот ответ совсем не обескуражил, но в первоначальный план пришлось внести коррективы. Хочу я этого, не хочу, но в усадьбу Джармена придется ехать, как не крути.

– Обещаю, что я буду само спокойствие, – заявила мне Марика, когда я пришел к этому неприятному для меня выводу. – Но и ты веди себя соответственно. Нельзя давать Джармену никаких поводов для вольностей.

– Чтобы я позволил парню вольности – со мной? Да ты за кого меня принимаешь, лапочка?

– Прости, я просто подумала, что женская природа может все-таки взять свое, и тогда…

– И тогда я повешусь, – мрачно сказал я и отправился в гостиницу.

Пока я занимался поисками старого Нико, Тога общался с местными жителями в гостинице. Лансанцы не особо с ним откровенничали, но кое-какие важные новости Тога узнал и, естественно, сообщил их мне. Во-первых, начали расти цены. Во-вторых, в Жуайе мало кто сомневался, что война с Саграмором вот-вот начнется. Король Жефруа набрал в Андерланде еще несколько батальонов наемников и довел численность лансанской армии до десяти тысяч человек, но и саграморский герцог наращивал силы. Горожане обзывали герцога Альбано последними словами и упрекали Тогу за то, что Империя поддерживает этого сукиного сына. Тога пытался объяснить, что он не имеет к Империи никакого отношения, но подозрительные горожане ему не верили. Так что к моему возвращению Тога сидел в углу один, и вид у него был достаточно печальный.

– Нашел старика? – спросил он меня. Я только покачал головой. – Плохо. Без старого засранца мы не найдем бриллиант.

– Не найдем, – согласился я. – Сегодня вторник, а в субботу уже Самахейн. Кукла не оживет, и Шамхур Рискат поймет, что Салданах его надул. И тогда все пойдет прахом, остановить войну уже не удастся. Мои видения, которые были у меня в башне Салданаха, станут реальностью.

– Что за видения? – поинтересовался Тога.

Я рассказал. Лицо Тоги стало совсем печальным.

– Нас убьют? – спросил он, когда я закончил говорить. – Тебя, меня, Хатча?

– Убьют. И весь этот мир полетит в тартарары. И наш собственный мир с ним за компанию. Вот в такое дерьмо мы влипли.

– Не мы влипли, а нас влипли, – поправил Тога. – Кстати, почему мы не ищем эту самую Елку? Вроде, как я помню, у тебя была первоначально именно эта задача.

– Я и сам не пойму. Алгоритм все время меняется. Консультант даже не заговаривает о поисках Елки. Теперь, как я понимаю, всех волнует именно корона, но я не знаю, почему, – тут я посмотрел внимательно на казанца. – Ходим мы с тобой в полной тьме, друг мой Мейсон. Что, зачем, почему, ради чего – ничего не ясно. Только у меня чувство, что эта Елка все время где-то рядом. Она еще в Фаршаде наверное знала, что Салданах попросит меня восстановить корону, поэтому и вернула мне сапфир из эльфийской диадемы. Все завязано так плотно, что, мать его, не распутаешь.

– А почему бы тебе не попробовать найти Елку и объясниться с ней?

– Ты полагаешь, это возможно? Елка старательно избегает контактов со мной. А может быть, напротив, все время крутится рядом с нами под личиной. Помнишь, что говорил Консультант? Вторженка может быть кем угодно. Так что расслабься, Мейсон. Бриллиант – вот единственный способ найти путь домой. И у нас в запасе всего пять дней.

– Четыре, – заметил Тога. – Хэлуин будет в субботу. Остались среда, четверг и пятница.

– Среда, – сказал я. – Помнишь записку Нико? В среду старый греховодник будет в усадьбе Крейгов на именинах своей кузины. Вот там-то я его и найду! И я не я буду, если не вытрясу из него инфу насчет бриллианта.

Вечер получился достаточно унылый, и даже несколько литров светлого лансанского эля, которым мы пытались разогнать тоску, не возымели никакого действия. Тога ушел спать еще до полуночи, я же еще долго сидел у себя в комнате и обдумывал план действий. Марика пыталась развлечь меня разговорами, но мне было не до праздных бесед, и моя вампирша, задавив на меня обидку, ушла в молчание. Я уснул только под утро и спал очень плохо, мне снилась какая-то галиматья – то я о чем-то спорил с Салданахом, то лазал по каким-то крышам, причем с катаной в руке и на Петроградской стороне. Утром, одевшись и наведя марафет, я отправился к Тоге и предупредил его, что немедленно еду к Крейгам.

– Благословляю! – заявил мой казанский друг, делая покровительственный жест. – И если тебе не нужен свидетель со стороны невесты…

– Это типа шутка? – набычился я. – Что-то не смешно.

– Прости, действительно дурацкая шутка. У меня с чувством юмора проблемы.

– Убью старого пердуна, если не расколется, – пообещал я и пошел седлать Арию.

Усадьба Крейгов находилась в очень живописном месте, примерно в трех лигах от города, и я нашел ее без всяких проблем. Однако нехилое родовое гнездышко свили себе Крейги! Огромный трехэтажный особняк в стиле итальянского Ренессанса был окружен великолепным французским парком и роскошной оградой, украшенной родовыми флагами Крейгов и оранжевыми шарами – видимо, хозяева уже готовились к встрече Хэлуина.

– Марика, – сказал я торжественно, – ты охмурила ну очень денежного мужика!

– Хочешь сказать, у тебя откуда-то появилось очень много денег, зайка? – промурлыкала в ответ вампирша.

У ворот меня встретили лакеи в черно-красных ливреях, расшитых жемчугом и серебром. Один из них шагнул мне навстречу, второй остался в воротах.

– Дамзель? – Слуга посмотрел на меня с подозрением. – Вам что-нибудь угодно?

– Я к мастеру Джармену Крейгу, – сказал я, приняв самый гордый и спесивый вид. – Мастер Крейг назначил мне встречу в своем доме.

– Молодой господин еще не прибыл, – слуга встал в стойку американских морпехов: ноги широко расставлены, руки заложены за спину. – Могу я узнать ваше имя?

– Марика из Лоэле, – отрекомендовался я. – И что же мне теперь делать?

– Ах, милочка, вот и вы, наконец-то!

Высокая, сухопарая и прямая как громоотвод дама средних лет вышла из-за виртуозно подстриженных кустов жимолости и олеандра и, шурша по дорожке длинным шлейфом великолепного платья из золотисто-табачного шелка, направилась прямо ко мне. Слуги немедленно приняли Г-образные позы и расступились в стороны, давая даме дорогу.

– Ах, как я ждала вас! – Дама подошла ко мне, протянула в призывном жесте руки в кружевных перчатках. – Что же вы сидите в седле? Идите, я вас обниму!

Озадаченный такой радушностью я спешился, дал себя обнять, расцеловать и обсыпать пудрой, которая покрывала лицо дамы слоем толщиной с гренландские ледники.

– Как я мечтала вас увидеть! – сказала дама, выпуская меня из объятий. – Этот маленький поросенок обещал мне, что вы обязательно приедете ко мне на именины, но , по правде сказать, не верила, что такое чудо случится! Вы так прелестны! Право слово, я думала, Джармен, как всегда, слегка преувеличил, когда говорил о вашей красоте, но теперь вижу, что он был, напротив, недостаточно красноречив.

– Как всегда? – хмыкнула Марика.

– Сударыня, – сказал я, несколько подавленный таким выбросом эмоций, – вы, надо думать, госпожа Гризельда?

– Она самая, дорогая. Хозяйка этого поместья и мама Джармена.

– О! – сказал я. – Простите, я забыла поздравить вас. С днем рождения и, как говорят у нас в Авернуа, желаю вам всегда оставаться восемнадцатилетней. Вот только прошу у вас прощения, я не догадалась привезти вам подарок.

– Ах, милая, ваш приезд – самый лучший подарок, которого я могла пожелать! – Гризельда подхватила меня под руку, в то время как слуги, выйдя из ступора, взялись за поводья Арии и повели мою лошадку на конюшню. – Как вам наш скромный дом?

– Великолепно, – совершенно искренне сказал я. – Джармен не говорил мне, что вы так богаты.

– Богаты? Вы шутите, золотце! Разве это богатство? Все эти угодья дают нам в совокупности не более ста тысяч дукатов дохода в год, что едва-едва покрывает мои расходы на дом и прислугу. В наших краях есть куда более состоятельные семьи. Но я рада, что вам у нас нравится. – Тут почтенная леди остановилась, всплеснула руками и снова полезла ко мне обниматься. – Боже мой, наконец-то я дожила до этого дня!

– До какого?

– Увидела невесту Джармена. Он ведь всегда был несносен, почти не делился со мной насчет своих сердечных дел. А тут приехал и не умолкал на секунду. Рассказывал взахлеб, как случайно встретил вас после долгой разлуки – дорогая моя, вы не представляете, как тяжело мой мальчик переживал ваш нелепый разлад!, – и как вы с ним совершили очень романтическое путешествие в какую-то Далканду.

– О-очень романтическое! – сказал я с самым серьезным видом.

– Милая, как я вам завидую! – Гризельда всхлипнула и промокнула расшитым платочком сухие, густо подведенные глаза. – Вы так молоды, так свежи, так эротичны, так прекрасны! Ваша жизнь напоминает волшебный сон, полный любви и новизны впечатлений. Как бы я хотела вернуться в то время, когда мне самой было двадцать лет… вам ведь, кажется, двадцать?

– Двдацать два, – подсказала Марика, и я тут же повторил это уточнение Гризельде.

– Я встретила отца Джармена, когда мне было восемнадцать, – заговорила Гризельда, увлекая меня за собой по аллее к особняку. – Он был славным мальчиком, но до ужаса нерешительным и закоплексованным. Джарми пошел в него, папин сын. Я сразу поняла, что он влюбился в меня, да и мне он безумно понравился, но как же мне было трудно заставить его сделать мне признание в любви первым… У вас грудь своя, или делали магопластику?

– Что? – Я скромно опустил глаза. – Своя.

– Чудесно. Всегда мечтала иметь грудь такой формы. – Тут Гризельда заговорщически подмигнула мне и зашептала: – А что Джармен говорит о твоей груди?

– О моей груди? – Поскольку мадам Гризельда так непринужденно перешла на «ты», я понял, что сегодня мне очень много придется говорить на самые интимные темы. – То же, что и обо всем остальном, если позволите.

– Чудесно! – Гризельда в восторге захлопала в ладоши. – Конечно же, ведь он в тебя так влюблен! И я рада этому, поверь.

– Да, но только…

– Что только?

– Я ведь вампироморф.

– Поверь мне, дорогая, это совершенно неважно. Моя мама любила говорить: «Любовь не знает условностей». Джармен рассказывал о тебе столько хорошего, с таким пафосом, что я нисколько не сомневалась в твоей добропорядочности даже до встречи с тобой. Ну, а теперь я в тебя просто влюбилась, деточка! – Тут Гризельда снова обняла меня и расцеловала. – Теперь ты останешься у меня погостить минимум на неделю. Нет, на месяц. Нам с тобой просто необходимо поближе познакомиться.

– С удовольствием, – сказал я, прекрасно понимая, что не останусь в этом доме ни на минуту после того, как встречусь с Нико и узнаю о бриллианте. – А где Джармен?

– Уехал за моим дядюшкой, старым проказником Нико. Я вас познакомлю. Ужасно остроумный и милый старичок, настоящий светский лев. Нико двоюродный брат моей покойной матери и самый старший в нашей семье. В молодости он был ужасным волокитой и гулякой, а с годами ударился в науку, и сейчас пишет «Историю реликвий Лансанского королевства». Он занят этим уже двадцать лет, и я, честно говоря, сомневаюсь, что он успеет дописать ее до конца.

– Успеет, – уверенно сказал я, вспомнив, за каким занятием мы с Тогой застукали «дедушку» Нико в спальне одного дома близ Сабату. – Он еще нас с вами переживет.

– Тьфу, тьфу, тьфу! – ужаснулась Гризельда. – Что у тебя за мысли, дорогая? Нет уж, каждому овощу свое время. Однако нам надо подумать, как сделать тебя еще изысканнее и привлекательнее. Сделаем сюрприз Джармену. Как ты на это смотришь?

– Как скажете, сударыня, – ответил я, понимая, что другой ответ невозможен.

– Зови меня просто Гризельдой. Ведь я почти твоя свекровь, не так ли? У Джармена самые серьезные намерения, поверь… Так, пойдем в дом, и я позабочусь о тебе. Надо привести тебя в порядок, чтобы ты была самой красивой девочкой на сегодняшнем празднике!

Внутри особняк Крейгов был настоящим дворцом. У меня аж в глазах зарябило от обилия лепки, позолоты, зеркал и хрусталя. Гризельда притащила меня в свой будуар, вызвала двух служанок и передала меня их заботам. Служанки оказались девушками веселыми и раскованными – сперва-наперво организовали для меня горячую ванну, в которую и влезли вместе со мной. Сильно подозреваю, что леди Гризельда постоянно устраивала со служанками подобные эротические купания. Как мне показалось, у юных девиц была некая склонность к садомазохизму – моя вампирская сущность их совершенно не пугала, и девушки, визжа и расплескивая воду, даже предлагали мне слегка их покусать. Такой купание а-труа пришлось мне очень по вкусу, девушки были очень хорошенькие и свеженькие, постоянно норовили меня нежно погладить и поухаживать за мной, что было вобщем-то очень приятно – но вот Марика была в ярости. После ванной Соня и Джема (так звали служанок) растерли меня ароматными кремами, расчесали, усадили перед зеркалом и начали гримировать, завивать и одевать в роскошное платье из кроваво-красного бархата с кружевами. Все мои шмотки были аккуратно уложены в большой платяной шкаф, и у меня появилась еще одна проблема – как незаметно пробраться сюда после того, как мой разговор с папашей Нико состоится, переодеться и свалить из особняка. Впрочем, на этом вопросе я пока особо не заморачивался. Все мои фенечки, в том числе и магические, остались при мне, а это было уже кое-что. Короче говоря, через пару часов после встречи со «свекровью» я совершенно сменил имидж и, глянув на себя в зеркало, еще раз убедился, что моя Марика – настоящее сокровище.

– Ты великолепна, – сказал я. – Ты само совершенство.

Марика промолчала, но я был уверен, что она почувствовала и мой восторг, и мою искренность. Тут за мной пришла Гризельда и, наговорив мне кучу комплиментов, потащила вниз знакомить с гостями, которые начали понемногу собираться на празднество. Народу было много – к Гризельде съехались все окрестные дворяне, и зал был почти полон. Естественно, мне пришлось ручкаться, лобызаться и обмениваться комплиментами со всеми приятелями Гризельды. В самый разгар ритуала взаимного знакомства явился припозднившийся Крейг и тут же, с места в карьер, полез ко мне с объятиями и поцелуями. Я милостиво разрешил парню прилюдно поцеловать меня в щеку, но не больше. Крейг был счастлив.

– Почему ты не предупредила о своем приезде? – спросил он, когда мы отошли от основной кучи приглашенных. – Я бы встретил тебя.

– Были спешные дела. Я не могла тебя предупредить.

– Ах, я так счастлив, что ты здесь! И мама от тебя в совершенном восторге. Ты просто очаровала ее.

– Это вампирские чары, Джармен. Ночью, когда вы все будете пьяные и сонные, я перегрызу вам глотки, обернусь летучей мышью и улечу в окно.

– Шутишь? – Джармен нежно обнял меня за талию. – Знаешь, чего я хочу больше всего на свете? Сбежать с этого скучного приема с тобой вдвоем. Уединиться в каком-нибудь милом укромном местечке и…

– Замяли! – Я закрыл Джармену рот ладонью. – Твоя мамочка не простит нам бегства с корабля. Сегодня она весь вечер будет демонстрировать меня всем гостям, как твою новую пассию.

– Новую? Ты всегда была единственной и я…

– Знаю, любишь меня безумно. Слушай, а где твой старенький ученый дядюшка? Твоя мама говорила, ты должен был его встретить.

– Здесь он. Приводит себя в порядок, – Крейг хмыкнул. – Чертов старый педант. Хочет быть безупречным во всем. Привез с собой аж тридцать разных нарядов и все никак не решит, какой надеть по сегодняшнему случаю… А, легок на помине!

У меня екнуло сердце, когда я увидел маленького сухонького старикашку в расшитом стразами лиловом камзоле, вошедшего в зал и сразу принявшегося целовать ручки леди Гризельде. Папаша Нико в своем истинном облике очень напомнил мне генералиссимуса Суворова и лицом и статью. Таинственный эликсир, действие которого я видел в Сабату, не только радикально молодил дедулю, но и явно добавлял ему полметра роста.

Крейг подвел меня к дедушке, представил. Признаться, я очень боялся, что старик меня узнает, но все обошлось. Видимо, когда мы встречались с ним в Сабату, он плохо меня разглядел.

– О-о-о! – пропищал старик, тараща на меня подслеповатые белесые глазки. – Вы само совершенство, дитя мое! Сбросить бы мне лет эдак сорок, я бы сделал все, чтобы завоевать ваше сердце, хе-хе!

– Ах, господин Нико, вы и так мужчина хоть куда, – выдал я. – Не сомневаюсь, что все дамы в Лансане ценят вас по достоинству.

– Годы, годы! – прокряхтел патриарх, качая головой. – Вспоминаешь о них, когда встречаешь таких вот красоток, как вы… И когда свадьба?

– Мы этот вопрос с Джарменом еще не обсуждали, – сказал я.

– Поспешите, детки, – заявил Нико. – Очень хочу погулять на вашей свадьбе, а если повезет, и правнучков понянчить, ха-ха!

– Джармен сказал мне, что вы пишете какую-то книгу, – запустил я первый пробный шар.

– Книгу? Ах, книгу! Да, пишу. Точнее, стараюсь написать. Пишу ее, пишу, уже много лет, а она все никак не хочет заканчиваться…

– И о чем же ваша книга, мэтр Нико?

– Юная дама интересуется умными книгами, хе-хе? – Нико глянул на меня с подозрением.

– Югая дама, между прочим, бакалавр прикладной магии, – вставил я с самым невинным видом. – И еще я обожаю умные разговоры с умными людьми.

– Да? – Дедуля прокашлялся, коснулся своей сухой лапкой моей руки. – Наука, милая, это для стариков. Для молодых совсем другое.

– И что же именно?

– Любовь, любовь, много-много любви. Не обкрадывайте себя, пользуйтесь дарами юности, пока возможно…

Я хотел ответить старику, но тут прозвучал голос леди Гризельды:

– Дорогие гости! Приглашаю вас потанцевать. Музыканты, мою любимую!

Лабухи, оккупировавшие один из углов зала, заиграли нечто вроде ирландской джиги, и гости немедленно начали разбираться по парам и включаться в танец. Несколько парочек запрыгали в центре зала, выделывая мудреные па, и Джармен решительно повлек меня к танцующим, чтобы присоединиться к ним, но у меня были другие планы.

– Джарми, – сказал я, – а давай-ка я папашу Нико приглашу на танец?

– Да? – Крейг развел руками. – Я думал, первый танец будет мой…

– Все будут твои, – самым нежным тоном пообещал я, – но сейчас я бы хотела немного развлечь твоего родственника. Он такой милый!

Крейг не спорил, и папаша Нико оказался в моем распоряжении. Дедуля был в восторге, что я пригласил его на танец. Музыканты тут же сменили пластинку и заиграли что-то медленное, типа менуэт – верно, приняли во внимание почтенный возраст моего партнера. Мы вышли в центр зала, раскланялись и начали танцевать.

– Так давайте о книге, – сказал я Нико. – О чем вы пишете?

– О всяком-разном, – старичок расшаркался, обнял меня за талию. – Какое чудесное чувство! Смотрю я на вас, и мне кажется, что мы с вами уже встречались, дорогая.

– Увы, нет, – соврал я. – Я бы запомнила такого чудесного человека.

– А мне все кажется, я вас где-то видел, – Старичок на цыпочках пошел вокруг меня, выполняя очередное движение танца. Джармен Крейг стоял в толпе гостей, глядел на нас и ревниво сверкал глазами.

Некоторое время мы танцевали, умиляя наблюдавшую за нами леди Гризельду, и прочие гости постепенно подключались к менуэту. Музыканты доиграли первый танец, завели второй, такой же медленный и торжественный, как предыдущий. Однако даже этот темп был дедуле явно не по силам – Нико уже несколько раз останавливался и вытирал лицо платком. Я решил, что надо не терять попусту времени и поговорить о деле.

– Вы, наверное, большой специалист в области эльфийской старины, – заговорил я. – Такой мудрый человек должен знать все.

– Эльфы… кхе-кхе… да, кое-что знаю, – Папаше Нико определенно не удавалось двигаться и говорить одновременно, сердчишко не справлялось с нагрузкой. – Немного… совсем немного. Ой!

– Что такое?

– Моя нога, – старик жалобно посмотрел на меня. – Давненько я не танцевал.

– Я бы хотела поговорить с вами, дорогой родственник, – сказал я, понимая, что танцевать и беседовать одновременно старый крендель не в состоянии. – Может быть, присядем?

– Нет-нет! – Старик достал платок, вытер лицо. – Танец еще не закончен!

Я понял, что надо доставить папаше Нико удовольствие и отважно дотанцевал менуэт до конца. Гости Гризельды наградили нас аплодисментами, а сама именниница несколько раз промокнула платочком сухие глаза. Потом под ручку со старичком мы прошли к банкетке у стены, и дедушка смог перевести дыхание.

– Милая, милая девушка, – бормотал Нико, глотая ртом воздух. – Эх, сейчас бы сорок лет долой…

– Вам плохо? – спросил я, косясь на подошедшего Крейга.

– Воздуха не хватает. – Тут старик повернулся к Джармену. – Джарми, я бы хотел отдохнуть.

– Дорогой дядюшка, что с вами? – Появившаяся рядом с нами Гризельда выглядела озабоченной. – Сердце?

– Я немного… хе-хе… устал. Поднимусь наверх, отдохну. – Старик окинул меня долгим взглядом. – Пусть дамзель Марика проводит меня. В ту комнату, где висят мои любимые картины.

– С радостью, – сказал я.

Лицо старика просияло. Он немедленно достал из кошеля на поясе маленькую бутылочку с темной жидкостью и сделал из нее пару глотков.

– Сейчас, – сказал он. – Немного отпустит, и пойдем.

– Ты собираешься нянчиться с ним? – шепнул мне недовольный Крейг. – У старой обезьяны вечные проблемы со здоровьем.

– Ты тоже будешь старый, дорогой, – промурлыкал я. – Уважай старость!

– Ну вот, кхе-кхе, можем идти, – прокряхтел дедуля. – Позвольте, милая Марика, я возьму вас под руку…

Кивнув Джармену и Гризельде, – мол, без паники, все под контролем! – я повел папашу на второй этаж особняка. Нико показывал дорогу. Я привел его в большую роскошную спальню, украшенную по стенам весьма откровенными картинами в духе Лемуана и Буше, помог сесть на кровать и предложил открыть окно, чтобы старпер мог отдышаться.

– Да-да, – проскрипел Нико, – только… закройте дверь. Вот ключик, кхе-кхе!

Я взял ключ, запер дверь, потом начал открывать ставни. Шпингалеты были очень тугие, и я провозился довольно долго, совершенно забыв о старике. Наконец, окно открылось, и в комнату хлынул свежий вечерний воздух. За моей спиной раздался довольный мужской смех. Я повернулся, и увидел, что на кровати сидит тот самый молодой верзила, которого мы с Тогой видели в Кровавом доме. Невероятно, но за пару минут он успел снять с себя всю одежду – видимо, она мешала ему перевоплощаться.

– Что с тобой, девочка? – осклабился Нико. – Напугал я тебя? Да, все именно так, детка – я Нико. И я умею доставлять дамам такое удовольствие, какое никто кроме меня не умеет доставить. Времени у нас немного, но даже минутная любовь хороша, если она умелая.

– Что с вами? – Я решил немного поиграть в дурочку. – Вы так изменились!

– Это ты меня изменила своей красотой, милая, – сказал Нико, явно наслаждаясь самим собой. – Иди же ко мне, мы славно проведем полчасика вместе.

– Там внизу люди. Сюда могут войти.

– Никто не войдет. Ключ от этой комнаты есть только у меня. И еще, в этом доме есть одно правило – никто не беспокоит папашу Нико, когда он гостит у любимой племянницы, ха-ха-ха! Так что не бойся. Думай о том удовольствии, которое мы друг другу сейчас доставим. Ты же любишь сладкое, так? – Нико стащил с себя покрывало, открыв моему взгляду свое возбужденное достоинство довольно внушительного размера. – Не желаешь попробовать фирменные сладости от папаши Нико? Давай же, иди сюда! Или я так тебя поразил, что ты никак не придешь в себя?

– Поразил? – Я заклинанием Интэ-Дранайн поднял со стола тяжелый серебряный подсвечник и заставил его повиснуть в воздухе в двух метрах от пола. – Нет. А вот ты сейчас очень удивишься, парнишка. Помнишь, как я заставила тебя летать по комнате в особняке близ Сабату?

– Ты?! – Нико вскочил, вцепился в меня взглядом, – и замер, сжимая кулаки. – Точно, ты! А я-то думал, что мне это все лишь померещилось!

– Со свиданьицем, папик. Я искала тебя, и я тебя нашла. Есть пара вопросов, и я хочу, чтобы ты на них ответил правдиво и точно. Обойдемся без прелюдий, или тебя чуточку простимулировать?

– Я тебя убью! – Лицо Нико перекосила лютая злоба, он кинулся на меня, но подсвечник с радующей душу точностью угодил ему прямо в лоб, и папаша-оборотень опрокинулся навзничь с громким воплем. Я тут же поднял телекинезом тяжелый письменный прибор со стола, чтобы в случае чего повторить атаку, но больше нагружать Нико не понадобилось – старик понял, что сила на моей стороне.

– Чего ты хочешь? – пробормотал он, сидя на полу и потирая лоб.

– Мне нужен бриллиант Меар.

– С чего ты решила, что я это знаю?

– Джармен мне сказал.

– Щенок! – прошипел Нико. – Ничего я не знаю. Проваливай к черту, жалкая проминж!

– Ты больше не восторгаешься мной, Нико? – Я состроил удивленную гримасу. – Что, зелье убийцы Лооса перестало действовать, и теперь кроме кома в горле у тебя ничего не стоит? Шутки в сторону, дедуля. Мне нужен бриллиант, и ты скажешь, где он.

– Я ничего не знаю.

– Врешь, – я сделал паузу. – Предлагаю сделку, Нико. Ты говоришь мне, где бриллиант Меар, а я обещаю, что никто и никогда не узнает о твоих экспериментах с зельями доктора-убийцы.

– Я тебе не доверяю.

– А я тебе. Но мы можем заключить джентльменское соглашение. Ты же джентльмен, Нико. – Я повел рукой, и прибор, описав в воздухе дугу, оказался прямо над головой старого плейбоя. – Или мне следует поискать другие аргументы?

– Ладно, – со злостью в голосе сказал Нико. – Ты узнала мою тайну, и у меня нет выбора. Наверное, я должен кое-что объяснить. Лоос был моим компаньоном. Когда-то мы вместе учились в Академии Магии в Бевелоне. Много лет назад он написал мне письмо, в котором сообщал, что сумел разгадать тайну омоложения. Мне тогда было уже шестьдесят, и я чувствовал, что жизнь уходит. Всю мою молодость я учился, отказывал себе в радостях жизни, а когда стал богатым и независимым, вдруг понял, что уже стар, и многие удовольствия стали для меня недоступны. Весть от Лооса дала мне надежду на новую жизнь. Я поехал к нему в Бевелон, но там узнал, что Лооса обвинили в убийствах, и он бежал из Империи в неизвестном направлении. Я искал его почти пятнадцать лет, пока не услышал легенду о Вечном Докторе. Остальное тебе известно. Уж не знаю, как тебе удалось раскрыть мой секрет, но я не хочу, чтобы об этом стало известно моим родственникам.

– Еще бы! Ты ведь главного мне не сказал, Нико. Я уверена, что ты замешан в убийствах, которые совершал твой приятель Лоос. Я пока не могу этого доказать, но поверь мне – если я ищу доказательства, я их нахожу.

– Стерва имперская! – выдохнул Нико. – Будь ты проклята!

– Так-то ты говоришь с невестой внучатого племянника? Нехорошо, папаша. Итак, где бриллиант?

– Он в сокровищнице Жефруа, – сказал Нико, поколебавшись. – Точно. Я правду говорю. Королевский казначей хранит его в особом ларце, ключ от которого есть только у него и у самого государя.

– Ты в этом уверен?

– Уверен. Я был знаком с покойным Бенно, придворным ювелиром матери Жефруа, жены короля Лореля Лансанского. Он держал этот алмаз в руках. В библиотеке королевского замка есть свиток с подробным описанием камня Меар. Хочешь верь, хочешь нет, но этот камень в сокровищнице Жефруа.

– Хорошо, поверим тебе. Тогда у меня будут еще два вопроса. Вопрос первый – как выглядит ларец, о котором ты говоришь?

– Митриловый ларец, старинная гномская работа. Говорят, он был частью приданого жены короля Лореля. Бенно говорил, что покойный король Лорель хранил в этом ларце свои самые ценные артефакты.

– Ясно. Теперь вопрос второй – как я могу проникнуть в королевскую сокровищницу?

– Никак, – со злорадством сказал Нико. – Туда нет доступа никому, кроме короля. Тебе никогда не заполучить Меар, имперская шлюха!

– Спасибо за информацию, – поблагодарил я и запустил прибором в голову Нико. Потом поднял бесчувственного парня и, аккуратно уложив его на кровать, накрыл покрывалом.

– Охота тебе возиться с этим козлом? – недовольно сказала Марика. – Я бы на твоем месте просто перегрызла бы ему глотку.

– Не будем жестоки, солнышко. Пусть полежит, отдохнет, примет первоначальную форму. А нам надо подумать, как теперь уйти из этого гостеприимного дома.

Осталось только закрыть окно и вернуться к Джармену и гостям. Джармен прямо-таки кинулся ко мне.

– Дедушка Нико в полном порядке, – заявил я. – Немного утомился и теперь спит, как малое дитя. Не надо его беспокоить.

– Марика, да мне плевать на этого старого дуралея! – воскликнул Джармен, сжимая в ладонях мои пальцы. – Я ведь хотел просить у тебя первый танец, а ты…

– Слушай, милый, – сказал я, не давая ему разразиться упреками, – ты случайно не знаешь, кто может организовать вход в королевский дворец?

– Дворец Жефруа? – Джармен с недоумением посмотрел на меня. – А зачем?

– Просто интересно посмотреть на то, как живет король Лансана.

– Марика, ты опять что-то затеяла?

– Ничего, дорогой. – Я посмотрел на Джармена самым невинным взглядом. – Ровным счетом ничего.

– Ты и в самом деле этого хочешь?

– О-очень! – Я кокетливо провел указательным пальцем по груди «жениха». – А ты можешь мне это устроить?

– Ну, я не знаю… Дело в том, что скоро Самахейн.

– И что?

– В этот день король устраивает во дворце большой праздник. Приглашает гостей. Я бы мог поговорить с влиятельными людьми и добыть нам пригласительные билеты на праздничный бал.

– О, это было бы чудесно! – прошептал я в самое ухо парня. – Мы бы отлично там повеселились, я уверена.

– Ты так думаешь?

– Ну, я думаю, что в королевском дворце есть немало укромных местечек, где мы могли бы… уединиться на полчасика?

Джармен посмотрел на меня одуревшим от счастья взглядом. Черт, как же оказывается просто прекрасной половине человечества вертеть нами, мужиками!

– Ах, ты вернулась! – Леди Гризельда возникла рядом с нами, будто выросла из паркетного пола. Она была уже в хорошем подпитии и держала в каждой руке по высокому хрустальному бокалу с вином. – Как хорошо! Ты со мной еще не пила, доченька. Вот! – Гризельда вручила мне бокал. – Ты же хочешь поздравить меня и поцеловать?

– Конечно, – я дал себя обнять, подарил даме самый целомудренный поцелуй в губы и выпил вино – отличное, надо сказать.

– Какой чудесный напиток! – сказал я, облизнувшись. – Просто райский нектар.

– Это мой фирменный коктейль, милочка, – Леди Гризельда залпом выпила свой бокал и тут же подозвала слугу с подносом, уставленным полными бокалами.

– Еще по одной! – воскликнула она тем театрально-жизнерадостным голосом, каким обычно говорят подвыпившие актрисы. – За тебя, моя радость! За твое будущее счастье с моим сыном.

Третий тост мы подняли за Джармена, четвертый – за наших с ним будущих детей, пятый – за все хорошее, шестой – за любовь. Когда леди Гризельда взяла с подноса седьмую пару бокалов, Джармен осмелился вмешаться.

– Мама, мне кажется, что вы достаточно выпили, – сказал он, потупив глаза. – Да и Марике…

– Марика, как? – Леди Гризельда округлила глаза, и вдруг разразилась хриплым пьяным смехом. – Вы еще не супруги, а мой сыночек уже решает за тебя?

– Мама! – Джармен покосился на гостей, которые с интересом наблюдали за нами. – Мне показалось…

– А мне нет, – Гризельда протянула мне бокал. – За что пьем, милочка?

– За нас с вами и за хрен с ними, – сказал я и залпом выпил свою порцию коктейля.

– Уважаю! – вздохнула Гризельда и последовала моему примеру. – А теперь всем танцевать!

Музыканты грянули бодренький гавот, и гости, образовав «змейку», подхватили нас с Джарменом и потащили в сумасшедшую пляску. Пока я возился с папашей Нико, все почтенное собрание хорошо приняло на грудь, и гости выделывали такие коленца, что это надо было видеть. Змейка распалась, и теперь каждый выдавал кто во что горазд. Вообще, в ярко освещенном зале уже начинали сгущаться пары обычной пьяной угарной бестолковщины, которая начинается на любой вечеринке после десятой-одиннадцатой рюмки. Раскрасневшиеся мужики в съехавших набекрень париках пошли вприсядку вокруг хохочущих дамочек, а те, подобрав свои юбки, открывали взору кавалеров уже не только лодыжки, но и детали анатомии, расположенные гораздо выше колен. Сама Гризельда, под руку с двумя молодыми напудренными пижонами, скакала по залу как взбесившийся мустанг, издавая возбужденное счастливое ржание. А я внезапно почувствовал, что выпитый фирменный коктейль Гризельды уж слишком сильно ударил мне в голову – верно, все дело в том, что я с полудня ничего не ел и принял чуть ли не литр пойла на голодный желудок. Меня начало тошнить, голова кружилась. Я и сам не заметил, как оказался на балконе, а рядом со мной был Джармен, и в его глазах были участие и озабоченность.

– Тебе плохо, радость моя? – спросил он.

– Мне хорошо, – сказал я и поразился, как же сильно заплетается у меня язык. – Идем… плясать!

– Я что-то не хочу.

– Твоя маманя обидется. У нее днюха сегодня, а мы косим от общего веселья. Пошли?

– Что ты сказала?

– У-у-у, да ты оглох, да?

– Умоляю, Марика, больше не пей, ладно?

– Заметано, – я едва не свалился, наступив на шлейф собственного платья, чертыхнулся и пошел в зал. По дороге остановил слугу с подносами и потребовал стакан воды. Лучше бы я не пил воду – разбавленное вино поднялось кверху, и в горле у меня закипела кислота.

– Марика? – Джармен обнял меня за талию.

– Где тут можно… блевать? – осведомился я, чувствуя, что ноги у меня стали совсем ватными, а голова будто вращается на шее, как флюгер под ураганом. Нет, я явно не подрасчитал свои силы! Хрупкая конституция Марики не выдержала таких возлияний.

– Пойдем, я помогу тебе, – сказал Джармен, но было поздно. Я организовал такой энергичный фонтан из своего пищевода, что по полной оросил и свое платье, и роскошный дублет Джармена из зеленого шелка.

– Ох! – сказал я, покачиваясь и пытаясь удержаться на ногах. – Как плохо! Прости, я… не хотела.

– Мама, мама! – ворчал Крейг, вытирая свой облеванный дублет платком и одновременно поддерживая меня, чтобы я не свалился. – Сколько раз говорил ей, что нельзя смешивать в коктейлях вермут и коньяк!

– Хороший… коктейль, – выдал я, и тут в моей голове неожиданно и отчетливо зазвучал пьяный голос Марики.

– Леша, – сказала вампирша, – я тебя люблю! Ты должен знать… С Джарменом я ни разу не испытала оргазм. А с тобой у меня он случался постоянно. Однажды я испытала его три раза подряд. Я тебя люблю. Ты мое сокровище! Я за тебя всем им глотку перегрызу!

– Марика, ты нажралась, – сказал я.

– Ага, – Марика перешла на хриплый шепот. – Я хочу любви. Сейчас, здесь, прямо в этом зале.

– Это… невозможно.

– Ты мне отказываешь?

– Это невозможно. Это… непристойно.

– А мне плевать! Давай займемся любовью, Осташов. Доставь мне удовольствие.

– Это не… возможно, – в третий раз повторил я, ухватившись за портьеру одной рукой и за Джармена другой.

– Что невозможно? – спросил Крейг, заглядывая мне в глаза.

– Невозможно заниматься любовью в таком состоянии, – выговорил я (с трудом, надо сказать). Джармен решил, что эти слова относятся к нему.

– Милая, ты права, – со вздохом сказал он. – Давай я отнесу тебя в твою комнату.

Я не успел ничего сделать. Крейг подхватил меня, взвалил на плечо и понес, словно мешок, через весь зал, сопровождаемый аплодисментами, гиканьем и непристойными пожеланиями, будто именины Гризельды внезапно превратились в свадебное застолье.

– Хорошей ночи! – орали пьяные гости, увязавшись за нами вереницей. – Джарми, покажи красавице, на что ты способен!

– Сынок, не опозорь нашу семью! – кричала вконец опьяневшая Гризельда. – Марика, дай ему все, что он пожелает! Ураааа! Ураааа!

Я уже был не в состоянии что-то говорить, а уж тем более сопротивляться. Я вырубился окончательно. Помню только, Джармен втащил меня в тихую прохладную комнату и уложил на кровать. Когда моя голова упала на подушку, накатил новый приступ тошноты, и я благополучно домарал уже испорченное платье. Я еще видел, что Джармен смотрит на меня, качает головой, а потом он вышел из комнаты, и я только слышал его голос. Звуки стали неестественными, будто мне воды налили в уши, а потом появились служанки, Соня и Джема. Последнее, что сохранила моя помрачненная убойным коктейлем леди Гризельды память – это то, что девчонки меня раздевают. Я еще что-то пытался сказать и все, конец фильма.

Что со мной было, что мне снилось – в упор не помню. Несколько раз я просыпался с чувством похмельного жара и ужасной жажды. Потом я все-таки заснул окончательно и пришел в себя только ближе к полудню, совершенно больной и с чувством отвращения к себе. Первое, что я сделал, когда почувствовал, что могу двигаться и соображать – это нашел на прикроватном столике кувшин с водой и напился, а потом, доковыляв до зеркала, глянул на себя. Вид у меня был на редкость потасканный.

– Марика, – сказал я, – ты плохо выглядишь, реально.

– Я и чувствую себя отвратительно, – отозвалась шипящим шепотом вампирша. – В голове будто петарды взрываются.

– Сейчас немного придем в себя и свалим отсюда. Хватит с меня свекровкиных именин!

Оценив те изменения, которые внесло в мою внешность тяжелое похмелье, я начал искать, во что одеться. Мой вчерашний гардероб, измятый и заблеванный, служанки унесли, и ничего взамен не предложили. Я так понял, чистую одежду служанки должны были принести мне после пробуждения по велению Гризельды и по моему хотению. На столе я увидел колокольчик для вызова прислуги, но звать девчонок не собирался. Теперь, несколько вернув себе способность соображать и оглядевшись, я убедился, что Крейг вчера принес меня отсыпаться в ту самую гостевую комнату, где накануне дня рождения Гризельды я переодевался в вечерний туалет. Так что искать мои вещи не пришлось – они были в платяном шкафу, аккуратно сложенные и заботливо вычищенные служанками. Даже не могу сказать, сколько времени у меня заняло одевание. Одно было ясно – за время моего пребывания в этом мире я еще ни разу так безобразно не напивался, даже в тот день, когда мы с Тогой и Хатчем чудом унесли ноги из альтернативного 1944 года.

– Краситься будем в гостинице, – сказал я. – Нужно выбираться отсюда, пока Гризельда не продолжила празднования. Уйдем по-английски.

– Все, что хочешь, зайка. И еще, умоляю – выпей «Анти-Дракулу»!

– Принято, – я полез в сумку за болюсами, с трудом откупорил флакон, высыпал таблетки на ладонь и…

– Милая, ты проснулась!

– О, нет! – тихонько простонал я. Джармен стоял в дверях комнаты нарядно одетый, сияющий и просто неприлично свежий и здоровый. Похоже, матушкин коктейль, вырубивший меня наповал, он вчера не пил. Или привык к нему.

– Как хорошо, что ты проснулась! – радостно сказал он и положил мне руки на плечи, явно намереваясь меня облобызать. – А я пришел тебя разбудить.

– Джармен, мне плохо, – сказал я, отшатнувшись от протянутых ко мне дудочкой губ. – Очень плохо.

– Понимаю, – парень был ничуть не обескуражен. – Я как раз пришел предложить тебе полечиться. Матушка меня прислала. Она еще рано утром велела приготовить купальню и ждет тебя.

– Никаких купаний! – ужаснулся я. – Мне надо ехать. Меня ждут дела. Меня ждет маг, которого я… короче, у меня совсем нет времени.

– Любовь моя, но ты же не можешь уехать просто так! – Джармен, отчаявшись меня поцеловать, взял меня под руку. – Мама очень хочет говорить с тобой. Она считает, что пришло время поговорить о нашем будущем.

– Нет! – взвизгнул я истерически. – Ты слышишь – нет!

– Марика, – Джармен состроил самую трагическую гримасу, – дела могут подождать. Неужели пара часов удовольствия, вкусная еда и мое общество…

– Джармен, Инферно тебя забери, не до удовольствия мне сейчас! Мне плохо, ты понимаешь?

– Конечно, мы понимаем, милая! – На пороге комнаты возникла леди Гризельда. – Мы вчера славно повеселились и немного перепили. Я тоже спала неважно. Ничто так не способствует восстановлению здоровья, как горячая ванна с благовониями, хороший массаж и немного белого вина с легкой закуской… Боже, как ты побледнела!

– Прошу вас, – сказал я, наградив хозяйку дома тяжелым взглядом, – прошу вас, мадам, не говорите сейчас о еде!

– Да, ты определенно нуждаешься в лечении и заботе, родная моя, – резюмировала Гризельда с выражением глубокой озабоченности на лице. – Дитятко мое, да на тебе лица нет! Идем, и не спорь… Джармен, обними свою невесту – да, именно так. В этом доме заботятся о тех, кого любят, Марика. Джармен, проводи нашу девочку в купальню. Уверяю тебя, ты получишь настоящее удовольствие и забудешь обо всех неприятных ощущениях! Это я тебе обещаю…