"Андрей Шпирт. Ф.Социн, нонадорантизм, иудаизантизм и иудаизм " - читать интересную книгу автора

любви" [47a:163-164]. Однако отношения евреев и христиан такой дихотомией не
ограничиваются. А. Дудич и Ф. Социн эти отношения существенно осложняют.
Важной проблемой для итальянского мыслителя и венгерского реформатора
становится осознание не только того факта, что именно к "телесным" евреям
приходит Мессия, но и также и то, что "телесные" евреи подготавливались к
приходу Христа, с его новыми, более совершенными взглядами на мир. В этом
отношении категории "страха" и "любви" понимаются уже следующим образом: "Я
сказал только, что для этого народа побуждением к хорошему поведению был
страх перед карой, и карой мгновенной, еще в этой жизни; тот же [народ]
побуждала любовь к добродетели и надежда на вознаграждение, - которое он
обретет лишь в будущей жизни. Если назначенная этому народу кара должна быть
очевидной и безусловной, то должны быть и видимые всем награды -
следовательно, благосклонность и любовь Бога также неизменно должны являть
себя" [47a:163]. Мотив прихода Мессии к "телесным" евреям приобретает
центральное значение в ответе Социна на вопрос Дудича о спасении евреев
после второго пришествия. Право на воскрешение из мертвых Социн оставлял за
представителями всех известных ему протестантских течений, а также за
католиками [47a:169, 332]. Размышления Ф. Социна в отношении еврейского
народа, однако, весьма туманны. Интересно здесь отметить, что как Дудич, так
и у соглашающийся с ним Социн исходят не из преступления евреев против Бога,
но из содержания источника их веры - Ветхого Завета; Талмуд, где вопросы
посмертного воздаяния уже начинают волновать людей, не рассматривается.
Вечной жизни удостаиваются лишь те "народы", в религии которых присутствует
идея воскрешения из мертвых, т.е., для Социна, лишь христиане. "Так как я
всегда утверждаю, что обещания Ветхого Завета относились исключительно к
предметам бренным и к земной жизни, то, согласно моему убеждению, отсюда
следует вывод, что не только я не могу этого утверждать [что они воскреснут
после воскрешения мертвых], но и не подлежит сомнению, что никто другой
также не может этого утверждать. И именно отсюда - как ты заключаешь, а я
соглашаюсь, - следует, что еврейский народ был назван телесным. Но какие
были обещания, такие должны быть и заповеди, - чтобы исполняя их, народ этот
мог одновременно называться телесным и подготовленным к христианству. Таким
образом, я считаю, что во всем Ветхом Завете нет нигде ясного упоминания ни
о бессмертии души, ни о какой-то другой жизни. Признаю, однако, что есть там
много мест, которые мистическим образом говорят о какой-то другой, будущей
жизни. В итоге можно заключить, что народу этому никогда явно и прямо не
было обещано ни будущей жизни, ни других ценностей, кроме временных, однако
те, кто, подражая Аврааму, Исааку и Иакову, послушны будут Богу, воскреснут
вместе с другими христианами к вечной жизни" [47a:183-184]. Таким образом,
именно благодаря подобной "подготовке" к христианству, заложенной в Ветхом
Завете, часть евреев может претендовать на свое место в будущем мире.
Однако, в процессе тяжелой борьбы против нонадорантизма в середине 80-х гг.
XVI в. Ф. Социн лишил права на спасение сторонников этой радикальной
доктрины, аргументируя это тем, что "еврейская" вера, к которой они
принадлежат, никому не оставляет надежды на вечную жизнь [42:31;
47a:230-232; 233-234]. Непоследовательность Социна заключается также в том,
что, отрицая присутствие идеи "вечной жизни" у язычников, он не мог (в одном
из писем Дудичу) не признать, что эта идея, которая для него была ключевой
идеей всего христианства, присутствовала у людей еще до прихода Мессии, в
качестве своего рода врожденной идеи, противником которой он был в своей