"Станислав Шрамко. Хроника истерии (злая пародия на постмодернизм)" - читать интересную книгу автора

ший тайное великолепие незнакомки из последнего сна. Великолепие, кото-
рое, надо сказать, очень трудно было сравнить с жалкой порослью Лиды,
окружающей толстогубую узкую щель. Лида обиделась и заплакала. И ушла,
почему-то хлопнув дверью.
"А ну тебя к Богу", - перефразировал Липатов своё напутствие. И
пошел курить в сортир. Унитаз, покрытый мелкими трещинками, оказался
полностью завален окурками. До краев. Окурки были набухшие и размокшие.
От них пахло мочой. Липатов закурил последнюю "приму" из пачки и отки-
нулся на стену. Кафель приятно холодил спину.
Hадо выйти за сигаретами, а то кончились, только что с деньгами,
вчера было только две десятки, а завтра рабочий день, через весь город,
три пересадки, зато платят стабильно, хоть и непомногу, а где бы найти
Кортасара, давно не перечитывал, а пьем всё время, плохо это, братцы, а
что делать, жизнь дерьмо и все люди в ней - тоже дерьмо, маленькое, ло-
кальное дерьмо, набор дерьма, только и всего, а нужно написать еще одну
страницу книги, которую никогда не издадут, потому что он не умеет пи-
сать никаких слов, кроме матерных, поэтому...
Липатов выкинул окурок в унитаз и прошел в комнату.
Открыл общую тетрадь и четко вывел оранжевым маркером, поднятым
с пола, на главном развороте:
- ВСЯ ЖИЗHЬ - ХУЙHЯ!
И уснул, упав на железную кровать, которая обиженно завизжала
пружинами.
Сквозь сон он отметил, что снова пришла Лида. Она легла сверху,
начиная раздражать кое-что кое-где, и Липатов проснулся от удовольствия.
У него ушло почти полминуты на то, чтобы сфокусировать глаза на лице Ли-
ды, мокром от пота и измазанном спермой.
И тут Липатов понял, нечто, равняющееся по значимости с просвет-
лением Гаутамы Будды. Он понял, что Лида - это девочка из сна, и он -
тоже эта девочка. И что все люди на улицах - тоже девочка из сна, а
также он, Лида и все прочие. И что каждый человек - это каждый другой
человек. И все едины, если смотреть на вещи непредвзято. А значит, и Ме-
рилин Монро, и Памела Андерсон и тысячи других примадонн - все в его
постели. Практическое приложение теории, так сказать.
Открытие совершенно огорошило Липатова, возымев эффект обуха, с
солидной скоростью прикоснувшегося к бритому липатовскому затылку.
И стало хорошо.
- Ты... эта... Хороший человек. И женщина тоже... это... э...
Хороший! Давай напьемся вместе! - подумав, предложил Липатов. Из его
уст это заявление равнялось жаркому и прочувствованному объяснению в
любви.
Лида не ответила. Она просто перевернулась на спину и раздвинула
ноги, открывая жалкую поросль, окружающую толстогубую щель.

Станислав Шрамко,
26.03.00г. 14:42:46